Бартоломью, она заснула.
Когда Эри проснулась, рассвет робкими золотыми пальчиками, похожими на кристаллические иголки света, пробивался сквозь кружевные занавески. Подушка у нее под головой было твердой, как камень, но на удивление теплой. Ради эксперимента она высвободила руку из-под щеки и провела по необычной, мягкой поверхности. Камень, заключенный в бархат.
Затуманенными ото сна глазами она посмотрела на поросль темных волос на мягко вздымающейся равнине, которая пульсировала в такт ударам ее сердца. Она зарылась пальцами в эту поросль, и мягкие, как шелк, волосы приятно защекотали ее ладонь. В ней зашевелились воспоминания, но она не сделала попытки удержать их.
И тут она поняла, что все ее тело покоилось на том же самом обернутом в бархат камне, на котором лежала ее голова. И еще – она была совершенно обнаженной. Медленно она приподняла ногу, провела ею по теплому и твердому пьедесталу, на котором она возлежала. Когда ее стопа наткнулась на торчащий стержень, который был особенно горячим и жестким, она с удивлением почувствовала, что он шевелится под ней. Кто-то простонал, и она подняла голову.
В нескольких дюймах от нее лежал Бартоломью Нун и смотрел на нее; его глаза потемнели от не поддающихся расшифровке эмоций, а рот походил на щель на его покрытом щетиной лице.
– О! – глаза Эри широко раскрылись.
– Доброе утро, – сказал он, и уголок его рта приподнялся в улыбке.
Она сразу же поняла, что лежит в постели, распростершись на нем, и что его тело так же бесстыдно обнажено, как и ее. Воспоминания обрушились на нее, как приливная волна, и она покраснела с головы до ног. Когда же она попыталась высвободиться, он только крепче прижал ее к себе.
– Убегать уже слишком поздно, – поддразнил он ее. Она в упор посмотрела на него, заметив синие круги у него под глазами и неестественную натянутость кожи на лице. Совершенно очевидно, что пока она спала – в изнеможении от его невероятных ласк – он бодрствовал, прижимая ее к себе и… что «и»?
– Вы не спали, – сказала она. – Вы расстроены? Вы хотели бы, чтобы я оставалась на чердаке?
Темные глаза закрылись:
– Нет, я не пережил бы, если бы ты была не со мной, – слова были произнесены напряженным хриплым шепотом, свидетельствующим о его внутренней боли. – Я хотел бы встретить тебя на семь лет раньше.
– Но я тогда была совсем ребенком.
– Да, я знаю.
Его большая рука крепко прижала ее колено к его горячей плоти. Он крепко зажмурил глаза, выражение его лица было близко к исступленному восторгу, потом он передвинул ее ногу ниже. Когда его глаза открылись, в их черной глубине она увидела сожаление, желание и боль. Внезапно ей стало совершенно ясно, на чем покоилась ее нога. Она испуганно охнула и залилась краской.
– Ох! Я-я не хотела…– запинаясь от смущения, пробормотала она. – Я не поняла, что…
Бартоломью хрипло рассмеялся и на мгновение крепко прижал ее к себе:
– Я не возражаю, поверь мне.
В ее голубых глазах ясно читались тревога и забота:
– Но вы выглядите так, как будто вам больно.
– К чему-чему, а к боли я давно привык, – он посерьезнел, и в глазах у него снова появилось мученическое выражение.
– Почему? Откуда она берется?
Он удивленно взглянул на нее, потом улыбнулся и покачал головой:
– Я все время забываю о том, какая ты невинная.
– Уже не такая невинная, какой я была вчера.
Он улыбнулся, но в голосе его сквозило сожаление:
– Да, ты уже никогда не будешь такой невинной, как прежде.
– Я рада этому, – она застенчиво посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц, но в улыбке ее таилась капелька бесстыдства. – Мне понравилась прошлая ночь.
Бартоломью приподнял ее лицо и наклонился, чтобы поцеловать ее:
– Я тоже рад.
– Правда? Я имею в виду, вам на самом деле понравилась прошлая ночь?
– Да, нимфа, это понравилось мне больше, чем что-либо во всей моей жизни.
– Даже несмотря на то, что вы не внесли семя? Он снова коротко рассмеялся:
– Даже в этом случае.
Тишина простерлась между ними, как натянутая тетива, Эри лениво перебивала пальцами волосы у него на груди.
– В чем дело, маленькая нереида? Я слышу жужжание незаданных вопросов в твоей головке.
Она прочистила горло, но прошло еще несколько секунд, прежде чем она наконец заговорила:
– Я просто подумала…
– Подумала о чем?
