– Чувствовали ли вы то же, что и я, прошлой ночью? Он погладил ее по щеке и внимательно всмотрелся в ее любопытные глаза:
– Целью вчерашней ночи было показать вам часть того, что происходит между мужчиной и женщиной в супружеской постели. Что я при этом чувствовал, значения не имеет.
– Но…
Он прервал ее, закрыв ей рот коротким поцелуем, раз и другой на мгновение коснувшись ее губ, а затем принялся за дело всерьез. Языком он обвел щедрые очертания ее рта, целуя ее в уголки губ и в родинку на верхней губе, пока она сама не подставила ему полураскрытые губы. Когда ее язычок высунулся, чтобы сразиться с его, его пронзило горячее, жгучее желание, которое исторгло стон у него из груди. Дыхание вырывалось у него неравномерными вздохами.
Эри придвинулась ближе, наслаждаясь ощущением близости его тела. Ее колено приподнялось выше. Только когда Бартоломью рукой остановил его движение, она поняла, куда метила – этот горячий, твердый, загадочный стержень, на который она натолкнулась раньше.
– Если ты хотите моей смерти, – прошептал он, прижавшись к ее губам, – милосерднее будет воспользоваться ножом.
– Я причинила вам сильную боль коленом?
– Нет. Просто прикосновения такого рода возбуждают волка, пожирающего мои внутренности из-за того, что он не может добраться до вас.
– Волка? – она недоуменно подняла брови. – Который хочет меня съесть? Я не понимаю, Бартоломью.
Она засмеялся:
– Конечно, ты не понимаешь. Не обращай внимания. Бартоломью попытался притянуть ее к себе, чтобы поцеловать еще раз, но она вырвалась.
– Не будьте так снисходительны, Бартоломью. Вы почему-то страдаете, и это связано со мной, с тем, что мы делали прошлой ночью, я должна знать почему.
Бартоломью тяжело вздохнул:
– Возникает определенное… неудобство, когда мужчина возбуждается, а затем не может освободиться. Не беспокойся об этом, нимфа. Я справлюсь.
– Что вы имеете в виду… освободиться?
– Это то, что случилось с тобой прошлой ночью, когда ты достигла вершины наслаждения. Когда оно стало настолько сильным, что начало граничить с болью, а затем прорвалось. Когда такой точки достигает мужчина, его семя изливается в тело женщины.
– О, теперь я понимаю. Вы не были внутри меня, так что вы не могли излить свое семя. Ваше тело – волк – воспламенилось, а теперь оно наказывает вас за то, что вы обманули его.
Смех Бартоломью был сухим и неискренним:
– Очень точное описание.
Эри оперлась на локоть. Глядя вниз на него, она провела ладонью по его заросшему щетиной лицу:
– Я не хочу, чтобы вы страдали из-за меня, Бартоломью. – Он нежно очертил пальцем контуры ее сочного рта:
– Это того стоило.
– Но разве нет способа…
Он быстро притянул ее голову к себе, чтобы поцеловать и оборвать ее речь:
– Мы уже обсуждали это, – прошептал он, целуя ее. – Я не возьму твою невинность и не испорчу тебя для замужества, Эри.
Ее губы сжались в тонкую линию, но она ничего не сказала. Секунду спустя она оторвалась от него, перекатилась на край кровати и встала. Он с неохотой отпустил ее, глядя, как она поднимается на ноги.
В свете раннего утра ее тело выглядело еще более красивым, чем в сумраке ночи. Спина ее была прямой, с грациозно изогнутым позвоночником. От плеч ее фигура сужалась к тоненькой талии, затем нежно переходила в женственную округлость бедер и твердые ягодицы. Она стала через голову надевать халат, мешая ему смотреть на нее. Но было уже поздно. Кровь закипела у него в жилах и особенно там, между бедер. Он стиснул зубы, чтобы сдержаться и не увлечь ее обратно в постель. Погрузиться в жар ее тела и познать экстатическое чувство овладения ею, опьяняющее торжество, которое, он знал, превосходит все, что ему приходилось испытывать в жизни. Пальцы рук впились в ладони, и все его тело напряглось, готовое к прыжку, как изголодавшийся волк, пожирающий его внутренности.
Загнать в клетку зверя своей собственной чувственности оказалось труднее, чем он ожидал. Бартоломью смотрел, как Эри выскальзывает из комнаты, и чувствовал внутри себя пустоту, которая даже была больше той бездонной выгребной ямы, в которой он жил всю свою жизнь.
Когда она ушла, он опустил лицо на скрещенные руки и попытался найти тихий островок успокоения в том хаосе, который царил у него в голове; найти оазис, в котором можно было укрыться, пока он вновь не возведет стены благословенного равнодушия, защищавшие его и державшие волка в состоянии безвредного оцепенения, пока не пришла Эрия Скотт и не освободила его.
Эри отворила дверь домика и вышла в мир голубых небес и пушистых белых облаков. На востоке сияло солнце, круглое и блестящее, как золотая монета. Чирикающие воробьи прыгали по прихваченной морозцем траве в поисках зерен, и легкий ветерок донес до нее веселую песню щегла.
– Бартоломью! – внезапно крикнула она. – Бартоломью, быстрее, посмотрите!
Его мгновенно обуял страх, вызвав прилив адреналина в крови. Он соскочил с кровати, схватил брюки и
