она стояла и молчала, борясь с желанием заплакать.
Бартоломью заставил себя повернуться. Он прошел с полдюжины шагов, затем оглянулся и увидел, что она стоит на прежнем месте.
– Что ты мне сказала по-гречески, когда я подвел тебя к Причарду, перед тем как священник объявил вас мужем и женой?
Эри отвечала медленно, мягко и с чувством.
– Я сказала, что мы отведали вместе хлеб и соль. Это означает, что мы ели одну пищу, вместе переносили тяготы и вместе радовались, и что ничто не может разрушить чувства, связывающего нас, – понизив голос, она добавила: – Даже смерть.
Эри вернулась домой немного погодя. Дом был полон дыма, а Хестер махала фартуком над сгоревшим ростбифом.
– В твоей голове есть мозги? – закричала Хестер. – Ты могла сжечь весь дом, бросив мясо на огне!
Эри подбежала к чугунку, в котором она поставила готовиться ростбиф. Мясо было черным с одной стороны и сырым с другой. Хестер поставила сковородку с ростбифом на стол и открыла окно, чтобы проветрить комнату.
– Извините, я… – сказала Эри.
– Оставь свои бесполезные извинения себе. Я всегда знала, что ты ничтожное существо – с того момента, как впервые увидела тебя. Но Причард захотел на тебе жениться. Я тебе вот что скажу, мисс Крутая, – Хестер склонилась настолько близко, что Эри почувствовала запах тоника, который та постоянно пила. – Будет лучше, если ты сделаешь его счастливым. Или…
– Хестер! – Бартоломью стоял возле двери. Его темные глаза были как куски обсидиана[10], холодные и опасные. Хестер сразу начала защищаться.
– Она ушла и оставила ростбиф на плите. Она…
– Хестер! – Бартоломью подошел к столу и посмотрел на ростбиф. – Только одна сторона сгорела. Отрежь эту часть, а остальное будет в порядке. – Сырая сторона была покрыта красновато-коричневым веществом. Он взял ее на палец, понюхал и попробовал кончиком языка.
– Ты добавляла красный перец? – спросил он Эри.
– Красный перец? – повторила она. – Что это такое?
На столе стояла перечница. Бартоломью взял ее и показал:
– Разве ты не сыпала это на ростбиф?
– Что здесь делает эта мерзкая тварь? – закричала Хестер, указывая на кошку, которая спокойно вылизывала свой хвост.
– Это Туте. Я закрыла ее в кладовке, чтобы она ловила там мышей. – Эри вышла в коридор между кладовкой и кухней. – Я не понимаю, как она оттуда выбралась.
– Я думаю, что я понимаю, – ответил Бартоломью, подбросив перечницу одной рукой и поймав ее другой. Он внимательно посмотрел на Хестер.
– Почему ты так на меня смотришь? – перепугалась Хестер. – Эта тупица не может отличить красный перец от обычного. Ей нельзя доверять даже такие мелочи, как поджарить ростбиф.
– Но я не клала перец, – сказала Эри.
– Неважно, – ответил Бартоломью. – Просто смой его. – Он повернулся к жене. – Пойдем, Хестер. Теперь ты можешь заняться своими делами.
– Кстати, о занятии своими делами, что ты здесь делаешь? – проговорила Хестер.
– Я шел к маяку и увидел дым. Пойдем, я проведу тебя домой.
Когда она открыла рот, чтобы возразить, он мягко сказал:
– Может, ты хочешь отменить ту маленькую сделку, которую мы заключили?
С несвойственной для нее покорностью Хестер вышла через заднюю дверь. Повернувшись к Эри, Бартоломью кивнул в сторону кошки:
– Ты назвала ее Туте?
Эри выдавила из себя улыбку.
– Она вечно голодная, и поэтому хорошо ловит… мышей.
Его глаза потеплели. Он засмеялся и вышел, оставив ее озабоченной. Какая же сделка заключена между Бартоломью и Хестер? Ей показалось, что эта сделка имеет отношение и к ней.
Бартоломью оставил Хестер на пороге их дома и пошел к маяку. Ужаснувшись при виде опрятного, довольного лица Причарда, он тихонько закрыл дверь за собой.
– Добрый вечер, Причард.
Молодой человек бросился навстречу.
– О, дядя Барт!
Затем Причард уселся за стол и вернулся к просмотру вахтенного журнала, который лежал перед ним.
Бартоломью нахмурился. Что-то беспокоило его племянника, но у Бартоломью не было желания спрашивать об этом. Он начал подниматься по ступенькам, ступая сразу через две, когда услышал голос Причарда. Скрипнув зубами, он посмотрел на юношу сквозь металлическую ограду.
