но измученное животное не в силах было выполнить волю седока. Проводник, недовольный тем, что ему не дают до конца насладиться зрелищем на сцене, сопереживая чужому горю, пусть даже ненастоящему, громко объявил хозяину протест за жестокое обращение с лошадью и, схватив ее за уздцы, остановил Скедони. Тот, не ведая, что творит, огрел его кнутом по плечам. Толпа, видя начавшуюся потасовку, шарахнулась в сторону, и путники смогли наконец покинуть площадь. Вскоре они остановились перед гостиницей.
Хотя Скедони в его состоянии менее всего был готов заниматься устройством на ночлег, торговаться с хозяином переполненной гостями гостиницы и выслушивать грубости последнего, ему пришлось взять это на себя. Наконец, не без усилий, им удалось получить ночлег. Не менее хлопот доставили проводнику лошади. Он намерен был дать им хороший корм и отдых, особенно той, с которой так безжалостно обошелся Скедони. Он требовал для нее лишней соломы и овса, говоря, что лучше сам недоест или недоспит. Это побудило Эллену исподтишка от Скедони отдать крестьянину последний оставшийся у нее дукат.
ГЛАВА II
Скедони провел ночь без сна. Инцидент с проводником вызвал в нем не только раскаяние, но и терзания уязвленной гордости и недобрые предчувствия.
В поведении проводника было что-то настораживающее и способное внушить тревогу. Прикидываясь простаком, хитрый крестьянин прозрачно намекал монаху, что немало знает о Спалатро, а также о том, кто стоит за ним. И хотя он как будто ни в чем не подозревал Скедони, он тем не менее позволил себе ряд намеков, говорящих об обратном. Он как-то подчеркнуто заметил, что не знал о столь близком знакомстве монаха со Спалатро, когда Скедони резко прервал его рассказ об этом человеке. Теперь Скедони казалось, что проводник неспроста обратил его внимание на сцену убийства, когда они задержались у бродячего театра на площади.
Скедони хотел как можно скорее избавиться от услуг проводника. Но прежде надо было узнать, насколько он осведомлен, и сделать это, не вызывая у него подозрений. Возможно, он знает лишь о Спалатро, не более. Позволить проводнику сопровождать их в Неаполь означало бы пустить к себе в дом шпиона и доносчика, но и так просто отпустить его, если он что-то знает, тоже опасно. Он будет знать, где находится Скедони. Оставалось лишь одно: чтобы он не разгласил его тайну, проводник должен умереть.
После бессонной ночи Скедони рано утром позвал к себе проводника. Начал он издалека. Прежде чем сказать ему, что он более не нуждается в его услугах, он проявил заботу о том, как обезопасить его возвращение в родную деревню. Он посоветовал крестьянину быть особенно осторожным на участке дороги, который проходил мимо виллы, где может прятаться Спалатро.
— Судя по тому, что ты рассказал, этот малый опасен, — заметил монах. — Но кто знает, может, ты ошибаешься.
Как он и рассчитывал, проводник не мог пропустить мимо ушей такое замечание. Но то ли он был обижен на Скедони за вчерашнее, то ли по другой причине, но он был менее словоохотлив, чем обычно.
— То, что ты рассказывал об этом парне, — продолжал Скедони, — в какой-то степени показалось мне любопытным. У меня есть немного времени, и я готов выслушать твой рассказ до конца, если хочешь.
— Он очень длинный, синьор, и вам может наскучить. А я, прошу прощения, не люблю, когда меня все время прерывают.
— Где живет этот человек? — как бы не слыша его слов, спросил Скедони. — Ты что-то говорил о каком-то доме на побережье.
— Да, есть там один очень странный дом, но Спалатро появился в нем случайно и неожиданно, когда и как, никто не знает. А до этого дом пустовал с тех самых пор, как маркиз…
— Какой маркиз? — настороженно спросил Скедони. — Какой, говори!
— Я хотел сказать, барон ди Камбруска, синьор, да вы опять перебили меня. Так вот, дом был необитаем с тех самых пор, как барон… Вот в этом месте вы и прервали меня, синьор.
— Я думал, барон умер, не так ли? — спросил Скедони.
— Да, синьор, — подтвердил крестьянин, бросив на него пристальный взгляд. — Но какое отношение к этому имеет смерть барона? То, о чем я рассказываю, случилось еще до его смерти.
Скедони, смутившись, даже не обратил внимания на фамильярность тона, каким это было сказано.
— Значит, этот парень, Спалатро, был связан с бароном ди Камбруска?
— Так считали люди.
— Только считали?
— Этого было более чем достаточно для барона. Он очень боялся за свою репутацию, и правильно делал, не то ему бы несдобровать.
— Почему люди считали, что Спалатро — человек барона? Какие на то были причины?
— Я думал, вы хотели послушать мой рассказ.
— Успеется. А теперь о причинах.
— Хватит и одной. Если бы вы только дали мне закончить мой рассказ, синьор, вы бы уже знали все о причинах.
Скедони сердито нахмурился, но промолчал.
— А причина та, синьор, что, кроме барона, никто не мог совершить подобного злодейства. В нашей округе не было человека более жестокого, чем барон. Разве этого вам мало? Почему вы так смотрите на меня? Сам барон не мог бы смотреть хуже, если бы услышал мой рассказ.
— Говори покороче, — резко сказал монах.
— Что ж, синьор, начну с самого начала. Минуло уже порядочно лет, как Марко появился в нашем городе. Говорят, что в одну штормовую ночь…
— Достаточно, можешь дальше не продолжать, — резко остановил его Скедони. — Сам-то ты когда-нибудь видел барона?
— Если вы все сами знаете, синьор, зачем заставляете меня рассказывать? Только начну, как вы перебиваете.
— Странно, — промолвил хитрый монах, сделав вид, что не слышал его слов. — Если этот Спалатро такой негодяй, как ты утверждаешь, то почему он не понес наказания за свои злодейства? Разве такое возможно? А может, все это лишь слухи?
— Видите, синьор, вроде все знали, и вроде бы никому до этого дела не было. Кроме того, никто не мог доказать, так это или не так, хотя все верили в эту историю, будто все собственными глазами видели. Однако никто бы не присягнул перед законом. Один шанс из десяти, что это можно было доказать, но тем не менее все продолжают верить, что такое было.
— Значит, вы готовы были наказать этого малого за убийство, которого он, возможно, не совершал? — спросил монах.
— За убийство? — в недоумении воскликнул крестьянин.
— А разве ты не сказал, что это было убийство? — не сразу ответил Скедони.
