Неужели она сейчас видела настоящего Квина, которому не безразлично ее мнение?
— Давай чемодан, отнесу в твою комнату.
Керри вздрогнула и поняла, что ее жених говорит с ней. Смутившись, она последовала за ним по витиеватой резной лестнице.
— А где мама?
Каролайн оглянулась по сторонам, с удивлением обнаружив, что все уже куда-то внезапно исчезли.
— Ее спальня находится в восточном крыле. Если хочешь, мы найдем ей комнату поближе к твоей.
— Не стоит беспокоиться.
— Это только на одну ночь. Завтра мы будем ночевать в Хэвенс Прау.
— Ты говорил, оттуда прекрасный вид на Кордильеры? — Керри насупилась под насмешливым взглядом Квентина. — Может, для тебя это привычное дело, но я никогда еще не бывала на Западном побережье. А раз уж мне выдался такой шанс, глупо его упускать. Считай, что я турист.
— Ты, конечно, можешь наслаждаться видом гор, но, честно говоря, я не планировал много времени посвящать любованию природой.
Каролайн смело приняла вызов, вспыхнувший в его голубых глазах, и поднялась на следующую ступеньку. И тут же замерла на месте.
— Моя мама, — пояснил Квин, кивнув на женский портрет, висящий на стене.
— Очень красивая. И ты похож на нее, — Пришла она к выводу.
— То есть я тоже красивый?
Каролайн не поддержала его поддразнивание.
— А ты что, никогда не догадывался об этом?
Она пошла вперед по лестнице, решив не дожидаться его реакции на это откровение. Но проигнорировать громкий взволнованный вздох за спиной было трудно.
Добравшись до второго этажа, Квентин снова заговорил:
— Кстати, насчет Эллиотта...
— Это неважно.
— Нет, важно! — просто возразил он. — В то время, когда мне было лет двенадцать-тринадцать, Эллиотт работал у отца шофером. Мы подружились. Благодаря его дружбе, моя жизнь казалась более или менее сносной. Дженнифер не одобряла наших приятельских отношений, ей не нравилось, что кто-то питает ко мне теплые чувства и даже иногда вступается за меня. Потом стали пропадать некоторые вещи, золотые серьги, жемчужное колье...
Угадав, к чему он клонит, Каролайн покачала головой.
В глазах Квентина горели искры снова переживаемого негодования и несправедливости, которые скорее всего останутся с ним навсегда.
— Их нашли в его комнате, — подтвердил он ее догадку. — Когда я предъявил обвинения мачехе, она не стала отрицать, что подложила туда все эти вещи. Но кто станет слушать маленького мальчика? Эллиотт получил два года условно, но с таким пятном на репутации нелегко найти работу.
— А твой отец не мог?..
— Полагаю, он догадывался, кто за всем этим стоит, но папа жил только своими воспоминаниями, ему стала совсем безразлична реальность.
— И даже ты? Не пожимай плечами, словно это обыденная вещь, — возмутилась она. — Я считаю...
— Керри...
— Нет, я скажу все, что думаю. Легко понять, насколько твой отец был подавлен и разбит тяжелой утратой, когда умерла твоя мать. Но что он за мужчина, если отвернулся от собственного ребенка, когда тот нуждался в его поддержке? — закончила она дрожащим от негодования голосом.
— Возможно, трус, не заслуживший сына.
Это жесткое предположение донеслось из-за ее спины. Керри обернулась, словно ее ужалила оса. Чуть ниже шести футов росту, с темными волосами, половину из которых уже тронула седина, и вытянутым лицом, испещренным морщинами, пред ней предстал мужчина с самыми грустными глазами на свете.
Пояснения Квентина «это мой отец, и папа, это моя невеста, Каролайн Лейкис» были излишними.
Темные глаза несколько минут изучали ее лицо, залившееся краской.
— Я вас совсем не такой представлял, — критично резюмировал он, прежде чем кивнуть сыну и удалиться.
— Ну почему я всегда умудряюсь во что-нибудь вляпаться?
Квентин не ответил на ее мучительный вопрос. Вместо этого задал встречный:
— Ты и дальше собираешься продолжать битву за справедливость?
— Извини. Я понимаю, это не мое дело, но когда думаю, как несправедливо... — Переполненная эмоциями, она запнулась.
— Теперь твой жених вызывает у тебя жалость?
— Как тебе удается исказить все, что бы я ни говорила?!
На лице Квентина отразилось изумление.
— Я искажаю то, что ты говоришь?.. — начал было он, но тут появился мужчина в униформе и, извинившись, сообщил, что мистеру Клаффу звонят по очень важному делу.
Квентин кивнул.
— Проводите мисс Лейкис в детскую, потом в ее спальню, пожалуйста.
Глядя ему вслед, Каролайн вдруг почувствовала, что от нее уходит единственный человек, от которого исходит тепло в этом неприветливом, холодном месте.
— Квин! — позвала она внезапно.
Он обернулся.
— Ты придешь к ужину?
Еще до того как звук ее голоса успел потеряться в недрах мрачных, угнетающе длинных коридоров, он подошел к ней и, обхватив ее лицо теплыми ладонями, поцеловал так, что весь мир вокруг пошел ходуном.
— Я всегда буду возвращаться к тебе, где бы ты ни была.
11
— Осторожнее, прическу испортишь! - заверещала Кайли Лейкис, в то время как ее дочь натягивала белое шелковое платье через голову.
— Мне еще цветы вплетать в волосы. Каролайн задержала дыхание, когда нежная
ткань скользнула по телу и платье село точно по фигуре.
— Ну, как я выгляжу? - Она вытянула шею, пытаясь разглядеть себя в зеркале сзади, чтобы застегнуть молнию на платье.
— Ох! — вздохнула Кайли, наблюдая за тщетными попытками дочери. — Если ты собираешься выйти замуж за человека, который владеет всем этим, — она сделала широкий жест рукой, — тебе придется научиться более изысканным манерам. Ну кто так смотрит в зеркало, ну кто так двигается?
- Да ладно тебе, мама! Я спрашиваю, как сидит платье? Впечатляет, да?
Каролайн была сегодня излишне напряжена. Расхаживая по каменным коридорам, в которых гуляло эхо, она ощущала давящий вес многих поколений Клаффов, многие представители которых были изображены на портретах, висящих на стенах.
- Платье красивое. И дом, что надо. Однако сантехника в нем оставляет желать лучшего.
Такой практичный подход вызвал у Керри заливистый хохот.
— Вот так-то лучше, - одобрила Кайли. - Перестань ерзать, пока я не застегну молнию.
Не позволяй им себя запугивать. Из того, что я слышала, если бы не Квентин, фамильное поместье Клаффов пошло бы с молотка, как и некоторые из этих бесценных картин, что висят на стенах, - поведала мать конспиративным тоном. — Даже страшно подумать, сколько Квентину пришлось выложить денег, чтобы выкупит их обратно.
