– Го, вы должны рассказать мне все.
Он вздохнул, посмотрел в хмурое лицо Сесил и кивнул.
– Ладно. Кажется, у них в школе был урок, где каждый должен был изложить краткую биографию своего отца. Когда очередь дошла до Кэм, она во всеуслышание заявила, что ее отцом является банк спермы.
– Что?!
– Едва ли она почерпнула эту информацию из дворовых слухов.
– Думаете, это я ей так сказала? – ахнула Сесил.
– Важнее другое: что думает об этом сама Кэм.
– А вы, конечно, знаете, что именно она думает. – Сесил даже не пыталась скрывать своего отвращения к этой мысли.
– Сесил, не надо убивать парламентера… Заварить чай? – предложил Уэйн, видя, что она побледнела.
– Да, – лаконично ответила она, искупая прежнее многословие. Раз уж на то пошло, пусть хозяйничает.
– Так вот, этот мальчик сделал несколько непристойных намеков на вашу… э-э… сексуальную ориентацию, а Кэм бросилась защищать вас.
Сесил закрыла глаза и застонала. Чем дальше, тем страшнее…
– Кэм никогда не спрашивала об отце. – И что бы ты ей ответила? Как объяснила бы, кто такой Поль?
– Он не хотел связывать себя?..
– Он умер, – ровно и бесстрастно ответила Сесил.
– Понимаю.
Сесил сняла локти с крышки стола, выпрямилась и посмотрела на Говарда. Что он понимает? Думает, что юных возлюбленных разлучила трагедия? Что бы он ни думал, это не может иметь ничего общего с правдой.
Возможно, это крушение иллюзий заставило ее изменить отношение к мужчинам? И то, что казалось ей осторожностью, на самом деле недоверие? Не заразила ли она дочь собственными страхами и предрассудками? И не слишком ли привыкла полагаться только на самое себя? Неприятные вопросы посыпались как из ведра.
– Похоже, мать из меня никудышная.
– Сесил, не преуменьшайте того, что вы сделали. Кэм необычный ребенок. В одиночку с ней трудно…
– Я была не одна, – нетерпеливо ответила она. – Деньги, которые я получила в наследство от тети Мэриетт, позволили мне жить относительно безбедно; возможно, не так, как вы, но лучше, чем большинство. Когда Кэм была маленькой, тетя Мэриетт не отходила от нее. Именно она заставила меня продолжить образование; мне жилось легче, чем большинству матерей-одиночек. У меня был безопасный тыл…
– А как насчет соблюдения пропорций?
– Что? – осеклась она, увидев равнодушное и скучающее лицо Уэйна.
– Вы не думаете, что слишком загрузили себя родительскими обязанностями? – протянул он.
– Ну, хватит! Похоже, перечню моих родительских ошибок не будет конца!
– Сесил, чтобы перечислить то, что я знаю о воспитании детей, хватит пальцев одной руки. Конечно, я хочу доказать, что вы должны вести менее замкнутую жизнь; это в моих интересах. Мы оба знаем, что у меня есть на то важная причина.
– Важная причина? – Такой ответ можно было принять за поощрение, но эти слова вырвались у ошеломленной Сесил сами собой.
– Сесил, я хочу стать вашим любовником.
– Только и всего? – поразилась Сесил. Она готовилась к чему-то более тонкому. Правда была простой и жестокой. – Вы слишком уверены в себе. – Фраза прозвучала не гневно, но ворчливо, однако ничего другого ей в голову не пришло.
– Сесил, единственное, в чем я уверен, это то, что нам будет хорошо вместе. Очень хорошо. – Хрипловатый голос Говарда подействовал на ее напряженные нервы как ласка.
– Нед…
– Ах да, Нед. Думаю, вы должны сказать Неду, что между вами все кончено.
Она открыла рот, но не произнесла ни звука. От его наглости захватывало дух в буквальном смысле этого слова.
– С какой стати? – С того вечера, когда Нед сделал ей предложение, Сесил знала, что их связь обречена, но это не имело никакого отношения к делу. По какому праву Говард командует ею?
– Я предпочитаю эксклюзивные права…
– На что? На мое тело? Я не феминистка, но ничего более возмутительного я не…
– Может быть, вы и не феминистка, но, тем не менее, самая упрямая и независимая из всех знакомых мне женщин.
