просто сломаю!
Угроза Брюса не оставила Дорис равнодушной. Она понимала, что такие люди, как он, словами не бросаются. Зачем ей понадобилось лезть в это дело? Она хотела промолчать, но неожиданно для себя самой произнесла:
– Я знаю, что такое одинокий ребенок. Мне самой довелось быть им.
Сделав вид, что он не понял, о чем она говорит, Брюс спросил:
– Скажите, вы что, в этих местах жили по собственным законам, как дикарка? – Как ни странно, голос его звучал мягко, почти заботливо, и она, понимая, что это верх легкомыслия, вдруг почувствовала облегчение.
– Дейвид не возражал против моего образа жизни… Патрик приезжал только на каникулы. И я привыкла, что Блэквуд полностью принадлежит мне. – От этих воспоминаний на губах Дорис появилась застенчивая, грустная улыбка.
– Стало быть, как только появилась возможность задержаться здесь, вы ею воспользовались! Вы не смогли устоять перед соблазном, как вообще не умеете отказывать себе в чем-либо!
Эти слова окончательно и бесповоротно разрушили смутные надежды, неоправданно возникшие у Дорис.
Господи! Какая же я дура, нашла кому исповедоваться! – кляла себя несчастная женщина. Я-то знаю, что вышла замуж за Дейвида, а не за Блэквуд. Тогда она еще не избавилась от иллюзий, что где-то живет герой ее детских мечтаний. Ей показалось, что именно Дейв этот герой. Он завоевал ее неискушенное сердце одной-единственной фразой: «Ты мне нужна!» Как прекрасно было узнать, что она кому-то нужна! И она без колебаний вручила ему себя. Но по иронии судьбы он уже не мог обладать ею в полной мере. Но она любила Дейвида или, по крайней мере, любила мысль о том, что она его любит. В глубине души она понимала, даже без намеков Патрика, что его отец никогда не остановил бы свой выбор на ней, если бы не знал, что дни его сочтены. Он надеялся, что благодаря молодости и неиспорченности Дорис сможет вылепить из нее то, что хочет. Дейвид лучше других знал причины своего выбора, и Дорис была благодарна ему за все, чему он успел ее научить. Но теперь, по прошествии времени, она оценивала свой брак более реалистично, и не испытывала комплекса вины по отношению к покойному.
– Я получала от нашего брака то, что хотела, и Дейв тоже. – Дорис выглядела такой невинной, а взгляд ее серых глаз был так чист и безоблачен…
Брюс вскочил, и его порывистое движение было полно грации дикого животного. Он заходил по комнате как хищник, заточенный в клетку. Разжалобившись, вы протяните ему лакомство, а он тут же попытается откусить вам руку.
– Несомненно, у вас есть определенный опыт, но этот опыт вовсе не касается воспитания детей, – безжалостно произнес он. – Отстаньте от Пола, вы вносите в его душу сумятицу!
– А может быть, это не я, а вы. – Дорис сказала это, инстинктивно защищаясь, и была поражена его реакцией: Брюс застыл на месте, запустил по привычке пальцы в волосы, затем повернулся к ней. В его глазах зажегся охотничий блеск.
– О, вам бы очень хотелось этого! – воскликнул он. – Кстати, я удивлен, что вы закрутили интрижку с этим юным Адонисом. Он ведь слабоват против вас! – Слова вырвались у Брюса как бы против его воли, и, похоже, этот порыв огорчил его.
Дорис с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться.
– Это Лэм-то Адонис! Хотя вы правы: он мог бы рассчитывать на успех у женской части университета… но его сердце безраздельно отдано одной юной леди из Оттавы.
– Лэму удалось временно освободиться, так что ли? – Брюс явно старался задеть ее побольнее.
– Дело не в этом. Однако он достаточно хорош, чтобы с ним мое тело забыло о своих проблемах. – Слова эти, упакованные в сладкую улыбку, достигли цели. Она увидела, как Брюс сжал зубы. Как бы ей хотелось, чтобы этот невозможный тип страдал не меньше ее!
– Значит, еще один сосунок для поддержания спортивной формы? Их что, у вас целая очередь?
Кровь бросилась Дорис в голову.
– Я решила повысить свою квалификацию, – заявила она с непередаваемым высокомерием.
– Понятно, еще одна вечная студентка, – заметил Брюс как можно пренебрежительнее.
– К вашему сведению… – начала она, затем до нее дошло, что он издевается над ней и ждет, когда она взорвется. – На сей раз вы достигли цели – мне очень больно это слышать, – почти шепотом призналась Дорис.
Губы Брюса тронуло некое подобие улыбки, из чего следовало сделать вывод, что он расценил ее последнее признание как смену тактики.
Брюс по-прежнему горой возвышался над ней. Как ни странно, но Дорис не ощущала удовлетворения от того, что в затянувшейся пикировке она вроде бы имела перевес. К тому же отметить сомнительную победу ей было просто не с кем. Патрик был где-то за границей, а Лэм проводил время с навестившей его подругой из Канады.
– Ну что там в вашем расписании на теперь? Какие указания из потустороннего мира? Отправитесь искать какую-нибудь неизвестную цивилизацию?
– Нет, я решила сменить специализацию. Может, мне удастся получить место ассистента на кафедре социальной истории. Мои планы станут возможными, только если кафедре удастся получить необходимые средства.
– А что же Лэм, не может поддержать вас? Почему вы рассчитываете только на стипендию при вашем- то интеллекте и ослепительной внешности? Ну и как там на горизонте, не наклевывается ли какой-нибудь подходящий брак? – продолжал любопытствовать Брюс.
– Вот тут вы попали в точку, – проинформировала Дорис своего собеседника. – Проблемы брака меня волнуют и даже очень. – Она не стала разъяснять, что темой своих будущих исследований она как раз и избрала анализ института брака за последние триста лет. Ей хотелось показать, как страдали женщины из-
