подлокотники. Она оказалась, как в клетке. Но не только руки преградили ей путь, препятствием служили и его мощные бедра, обтянутые тонкой тканью дорогого костюма. И Дорис показалось, что ее обдало жаром.
Почему его так затронуло то, что она хотела исчезнуть до его возвращения? Может, он предвкушал, как самолично выгонит ее? И при этом его подруга станет благодарным, заинтересованным зрителем? Дорис перешла в атаку:
– Вы что, решили стать примерным родителем? Как это похвально!
Стрела попала в цель, лицо его стало невероятно злым и суровым.
– Что вы имели в виду, задавая ваш странный вопрос?
Дорис сделала вид, что не слышит его, и отвернулась. Брюс неожиданно опустился на колени, одной рукой взял ее за подбородок и повернул голову так, чтобы их глаза встретились.
– Ну, я внимательно слушаю.
– А что тут слушать? Вы же знаете, что мы проводили с Полом много времени и по-другому быть просто не могло.
– Что значит «много»?
– Я не засекала по часам. Но, Брюс, мальчик ужасно одинок. – Она впервые назвала его по имени.
До этого так она обращалась к нему только мысленно. Это почему-то испугало обоих. Дорис закашлялась и опустила глаза, чтобы скрыть смущение.
– Вы оставили Пола с пожилой женщиной, которая не имеет понятия, как обращаться с мальчиками в таком не простом возрасте.
Он резко убрал руку от ее подбородка, и голова ее, неожиданно потеряв опору, наклонилась. Огненно- рыжие пряди скрыли лицо. Снова протянув руку, Брюс деликатно поправил волосы, при этом его пальцы нежно коснулись шеи Дорис. Она откинулась в кресле. Брюс опустил руку и почему-то еще больше нахмурился, а она постаралась унять дрожь, пробежавшую по ее телу при этом прикосновении.
– А вы, конечно, знаете как обращаться с мальчиками? Не так ли? – Он двусмысленно хмыкнул. – Я понимаю, что ситуация сложная. Но повторяю, что таскать его с собой просто не имею права.
– Он очень хороший мальчик, и так мне нравится.
– Да и вы сумели понравиться ему. Только и слышно «мы с Дорис то, мы с Дорис это». И миссис Норман туда же. Вы здорово обработали их. Что вы ей плели насчет работы в детском саду? Так вы прикрываете ваши походы по любовникам?
Восемь недель – срок немалый, так долго сдерживать себя трудно, – слова ее прозвучали провокационно:
– Это ведь вы просили меня остаться с Полом…
– Но я просил только приглядеть за ним, а не быть круглосуточной нянькой. Скоро он пойдет в школу, и вы ему больше не понадобитесь. Его, кстати, надо подучить хорошим манерам, в вашем обществе он приобрел дурные замашки. Пол недопустимо грубо вел себя с Милдред.
Ну конечно! Все плохое в его сыне Брюс припишет ее влиянию. Она не захотела остаться в долгу:
– Пол нервничает. Для ребенка большое испытание – поступить в новую школу, к тому же когда папаша по непонятным причинам отсутствует целыми месяцами.
Брюс побледнел от гнева, на скулах заиграли желваки.
– Я очень занятой человек, а школа, в которую пойдет Пол, одна из лучших в стране. Я это знаю по себе! О переводе туда он попросил меня сам. В старой у него возникли какие-то проблемы. Собственно поэтому я и купил Блэквуд – это близко к школе. Правда, бывать в деловых поездках мне все равно придется.
– Я знаю все о его школьных проблемах.
– Наверняка даже больше, чем я. Когда с ходу согласился перевести его в новую школу, то не подумал, что это может быть просто капризом с его стороны. Возможно, ему и не стоило потакать.
– Капризом?! – Дорис даже вскрикнула от возмущения. Господи, каким самоуверенным был этот непробиваемый человек. – В последнее время Пола там просто травили. Он сказал вам хоть одно слово об этом? Нет? Это потому, что его папочка считает, что настоящий мужчина сам должен находить выход из любого положения. Пол так и поступил. И только когда он преодолел все препятствия, и ни минутой раньше, он попросил вас взять его домой. Он захотел увидеться со своим бессердечным, толстокожим отцом, которого просто обожает. – Дорис всхлипнула, не в силах подавить нахлынувшие эмоции.
Брюс застыл, пораженный тем, что услышал.
– Это правда, то, что вы сказали? – спросил он хрипло.
– Абсолютная правда. – Дорис вовсе не хотелось сыпать соль ему на раны. Тем более что по-своему Брюс искренне заботился о сыне, к тому же в его глазах она неожиданно увидела неподдельную боль.
– Почему же он, черт побери, не сказал мне ни слова? – взорвался Брюс.
– Когда? Сколько времени вообще он вас видит? К тому же вы производите впечатление человека, которому никто не нужен, и это не располагает к откровенности. Подумайте, не повторяете ли вы ошибку вашего отца и не наносите ли ему тот же вред, что в свое время был нанесен вам?
Дорис осознавала, что своими словами задела Брюса за живое и что он возненавидит ее за это, но не захотела смолчать.
– По какому правду вы лезете в мои семейные дела? – Вкрадчивый тихий голос, каким был задан вопрос, не предвещал ничего хорошего. – И вообще, кто вам дал право рядиться в тогу бескорыстной добродетельницы? Что вы, бессовестная прожигательница жизни, можете знать о любви, чести, порядочности? Если вы решили использовать моего сына, чтобы манипулировать мною, берегитесь. Я вас
