— И что же дальше?
В устремленных на Филипа зеленых глазах читался испуг, еле заметная морщинка между бровями углубилась и проступила четче.
— Чего же ты боишься — меня или просто перемен? Любых перемен? — задумчиво спросил Филип.
— Ничего я не боюсь. И уж точно не тебя! Хотя Ноэль по несколько раз на дню мечтала о том, чтобы Филип никогда не объявлялся в ее жизни, она была реалисткой и понимала — на определенные уступки идти придется. Только так, чтобы Бетси не стала заложницей пробудившихся отцовских инстинктов Филипа.
— Какая ты хорошенькая, когда волнуешься… — произнес он, и его суровое лицо смягчилось улыбкой.
Нашел время для иронии! — разозлилась Ноэль. Я же сейчас на пугало похожа!
— Ты ведь не ожидаешь публичного признания твоего отцовства? — деланно засмеялась она.
Ее слова немедленно вызвали у Филипа вполне объяснимую реакцию.
— Я, знаешь ли, не сторонник полумер, — решительно заявил он.
У Ноэль заныло в груди. Да, с таким твердолобым упрямцем договориться добром будет трудно.
— Но я же объяснила… — начала она, от волнения покрываясь красными пятнами.
— Ну да, про семью. — Филип небрежным жестом отмел все ее доводы. — Только у меня тоже есть семья. Не хочу быть мстительным, однако… — Он помолчал, дав ей время оскорбленно вздернуть подбородок, и сказал: — Однако я вовсе не собираюсь помогать тебе выпутываться из лжи, а тем более продолжать лгать, как бы удобно тебе это ни было.
— Я не лгала!
— Ну да, просто не говорила правды. Что по сути одно и то же, — презрительно возразил Филип. — Скажи, а как ты собиралась ответить, когда Бетси спросила бы тебя об отце? Разве тогда ты не солгала бы? Не принялась бы расписывать твоего Роналда самыми яркими красками?
— Я… я не знаю. — До сих пор Ноэль гнала от себя мысли о том, как поступит в такой ситуации. — Но ты ведь понятия не имеешь, каково быть отцом! — возмущенно воскликнула она.
— А кто в этом виноват?
— Сегодня ты хочешь быть отцом, но кто поручится, что через пару недель ты не передумаешь? Я не хочу, чтобы Бетси страдала.
— Правда? Скажи, а хорошо ли для Бетси то, что ты лишаешь ее отца?
Ноэль почувствовала, что ее загоняют в угол.
— Я заявлю всем, что ты лжешь! — яростно закричала она.
Угроза ничуть не испугала Филипа.
— А ты никогда не слышала про тесты на определение отцовства? Думаешь, совпадения по крови будет недостаточно?
Ноэль поникла и поднесла руку к задрожавшим губам.
— Ну и что же мы будем делать? — убитым голосом спросила она, не глядя на Филипа.
— Думаю, проще всего пожениться. А ты что скажешь? — Он взял из рук остолбеневшей женщины пижамку, аккуратно сложил и присоединил к стопке вещичек. — Ого, у тебя даже челюсть от изумления отвисла!
— Что скажу? — хрипло повторила Ноэль. — Скажу, что ты последний ум утратил!
— Единственное, что я утратил — это мою дочь. И я хочу вернуть ее, Ноэль.
Подтекст был ясен: Филип готов добиваться своего любой ценой, даже ценой брака.
— Тебе не удастся отнять ее у меня!
— Да, это было бы не в интересах Бетси, — согласился он.
Ответ отнюдь не утешил Ноэль.
— А ты уверен, что никогда не ошибаешься?
Губы Филипа чуть дрогнули, когда он вспомнил о всех глупостях, что успел натворить за свою жизнь. Но ответить не успел — на пороге возникла маленькая фигурка. Не обращая внимания на мать, девочка кинулась к Филипу.
Ноэль с замиранием сердца смотрела, как заливающаяся смехом малышка взлетает высоко над его головой, без тени страха доверившись сильным рукам. Оказавшись наконец на полу, но все еще не отпуская руки Филипа, Бетси протянула Ноэль неуклюжую фигурку из пластилина.
— Мамочка, это тебе.
— Спасибо, родная, — выдавила Ноэль сквозь мгновенно подступившие к горлу слезы.
Переживания последних дней сделали ее куда уязвимей и слабее обычного. Она поспешно отвернулась, чтобы спрятать лицо.
— Пойдем, Бетси, попрощаемся с теми хорошенькими птичками в холле, а мама пока сложит вещи, — предложил Филип.
— Птички! — радостно завопила малышка, устремляясь к выходу.
Неужели у Филипа проснулся такт? Вряд ли, скорее всего, чистое совпадение, решила Ноэль, не желая признавать за противником никаких достоинств.
По возвращении домой Бетси радостно носилась туда-сюда, заглядывая во все уголки, пока вконец не разошлась.
— Перевозбудилась, бедняжка, — пояснила Ноэль, подхватив на руки хнычущую дочку. — Пойду уложу ее.
— Вот и славно, — одобрил Филип.
Он удобно устроился в кресле и наблюдал за мамой и дочкой таким внимательным, пристальным взглядом, что Ноэль стало не по себе. Хотя она изо всех сил пыталась вести себя корректно по отношению к отцу Бетси, получалось это у нее из рук вон плохо. Враждебность так и клокотала в ней, готовая выплеснуться наружу. Ноэль и отвезти-то их домой позволила лишь потому, что хотела избежать публичного скандала.
— Что, — презрительно бросила она через плечо, — каких-то полчаса общения с малышкой и ты уже устал?
— Нет, я устал от твоих постоянных придирок, — в тон ей ответил Филип, с усталым вздохом откидываясь на спинку кресла. Чуть поостыв, он продолжил уже более мирно: — Нам надо кое-что обсудить.
Ноэль не понравилось, как это прозвучало. И она попыталась сделать вид, будто держит ситуацию в руках.
— Я всей душой за то, чтобы установить правила общения.
Бетси уснула почти мгновенно, так что у Ноэль не было предлога задерживаться в детской. Да и зачем оттягивать неизбежное? Нужно прийти к компромиссу — чтобы и Филипа устраивало, и ее жизнь не слишком меняло. Последние четыре года были самыми счастливым и мирными в ее жизни. Так, без боя, она этот мир и покой не отдаст!
Воодушевившись, Ноэль решительно вошла в гостиную. Беда заключалась в том, что она позволила себя запугать. Все, с этим покончено!
Однако представшее ее глазам зрелище заставило Ноэль замереть на месте. Стоя вполоборота к двери, Филип прижимал к лицу шелковый шарфик, который она оставила на спинке дивана.
Почувствовав ее присутствие, Филип обернулся и, похоже, вовсе не устыдился, что его застали за столь сентиментальным занятием. Или щеки его все-таки слегка порозовели? Да нет, вряд ли, решила Ноэль, уж слишком он не прошибаем!
— Пахнет совсем как твоя подушка в то утро. Филип говорил негромко, но в глазах его горел лихорадочный огонек.
У Ноэль перехватило дыхание. В мгновение ока предательское тело налилось томительным жаром, а в мозгу пронеслось дразнящее, необыкновенно живое воспоминание о том, как выглядел Филип, когда на рассвете она крадучись выходила из номера мотеля…
Мускулистая рука, из-под которой Ноэль тихонько выскользнула, откинулась на подушку. Он лежал на боку лицом к окну, и первый луч солнца, пробившийся сквозь щель в занавесках, лег наискось плоского живота и груди.
