поцеловал ее или самой его поцеловать?
— Как бы там ни было, — невпопад возвращаясь к уже решенному вопросу, хриплым голосом заявила Гизела, — я не собираюсь отнимать у вашего брата возможность заработать.
— Мне нравится ваша логика, — опять с некоторой долей иронии заметил Вилли.
— Не переоценивайте свои способности экстрасенса...
— Ага, значит, вы признаете за мной такие способности. — При этом мужчина легко коснулся пальцем ее полных губ. Девушка должна была бы возмутиться фамильярностью этого жеста. Но этого не произошло. Губы, сами по себе, раскрылись, как будто уже были готовы к поцелую. Загорелое лицо Вилли поплыло перед глазами Гизелы. Ей так хотелось, чтобы он поцеловал ее. — Какие у вас красивые... совершенной формы губы, — севшим внезапно голосом проговорил мужчина. — Они очень эротичны и просто напрашиваются на поцелуй. — Последние слова он произнес уже страстным шепотом.
— Вилли... — сдавленным голосом едва выговорила девушка, словно призывая его к действию.
Потом ей пришлось облизнуть вдруг высохшую внутреннюю поверхность губ. Руки сначала бессильно опустились вдоль тела, затем вдруг взлетели и сомкнулись на его сильной шее. Она ощутила бархатистость кожи и, осмелев, провела ладонями по сильным плечам и мощным бицепсам.
— Слушаю и повинуюсь, мой ангел, — страстно проговорил Вилли. Аромат его тела пьянил Гизелу, и она сквозь какую-то дремотную пелену услышала его не то приказ, не то просьбу: — Ну поцелуй же меня, как это надлежит делать, когда любишь человека. — Его мощная грудная клетка вздымалась и опускалась. — Ну давай же, я жду.
Гизела не подозревала, что способна на такие порывы. А Вилли между тем обнял ее чуть ниже талии, и тело девушки от этого затрепетало. И трепет этот становился все сильнее, по мере того как его язык проникал сквозь мягкие девичьи губы, начиная поединок с ее языком. Пальцы Гизелы действовали совершенно самостоятельно, они, не спрашивая мнения хозяйки, забрались под расстегнутую рубаху и зарылись в густые волосы, покрывающие мускулистую грудь. Потом эти тонкие трепещущие пальцы потянулись к его лицу и ласково пробежали по выступающим скулам, твердым губам, рельефным надбровьям. Пронзительный мужской взгляд держал в фокусе ее мятущиеся глаза. И он опять стал страстно целовать ее. От избытка эмоций колени Гизелы подогнулись, и, не удержи Вилли ее в своих объятиях, она упала бы.
Сейчас для них не существовало внешнего мира. Ни он, ни она не думали о том, как могут оценить прохожие такую картинку: известный писатель и красивая девушка целуются среди бела дня на виду у всех. На их счастье, никого вокруг не оказалось...
Ситуацию до смешного просто разрядил местный пес. Его любопытный холодный нос ткнулся в ногу девушку, и очарование немедленно улетучилось от столкновения с этой прозой жизни... Глянув в коричневые глаза колли, она вскрикнула:
— Господи! Все это бред, наваждение! — И высвободилась из объятий Вилли. Он не стал удерживать ее.
— С точки зрения стороннего наблюдателя, может быть, все это и бред, — согласился мужчина. — Но сами-то вы разве тоже так считаете?
Гизела не могла не ответить легкой улыбкой на его не лишенное остроумия замечание. Потом торопливым жестом девушка заправила полы своей рубахи в джинсы. Как же он изголодался по женской ласке, подумала она. Не слишком искушенная в любовных делах, Гизела все же ощущала искренность порывов Вилли. И тут же стала с чисто женской непоследовательностью убеждать себя, что этот на сегодня одинокий мужчина видит в ней абстрактную женщину, а не ее, Гизелу. Почему? На этот вопрос она не смогла бы ответить даже самой себе.
— Который час? — совершенно неожиданно поинтересовался Вилли.
Почти автоматически глянув на маленький циферблат своих дорогих часов, Гизела тихо ответила:
— Почти десять.
— Черт побери! Я обещал возвратиться гораздо раньше. По-моему, собирается дождь, — заметил он без видимой связи с предыдущей фразой. — Кстати, мы с братом, пожалуй, все же начнем у вас завтра.
Гизела моргнула от неожиданности. Она никак не могла привыкнуть к броскам его мысли. Оказывается, он, что бы там ни происходило, не отключался от главного направления их совместного интереса.
— Ладно, если вы придете, а меня не будет дома, то ключ найдете под ковриком у входной двери.
— Договорились! — Его улыбка откровенно говорила: никуда ты, миленькая, не денешься, будешь ждать меня.
Мысль о том, что он правильно угадал ситуацию, отравила Гизеле и дорогу домой, и весь вечер, который ей пришлось скоротать в одиночестве.
— Есть кто-нибудь дома? — Голос Вилли был холодновато вежлив. В кухонную дверь коттеджа он постучался очень деликатно.
— Это вы? Заходите, пожалуйста. Нет, не задерживайтесь на кухне, проходите в гостиную.
Вилли предполагал, что после вчерашнего Гизела станет разыгрывать недотрогу, этакую оскорбленную невинность. Но оказалось, что она искренне рада его приходу и даже не поинтересовалась, почему он один, без брата, который, собственно, и должен был выполнять заказ. Пройдя в гостиную, Вилли по выражению лица девушки сообразил, что он переоценил ее физическую тягу к нему. Да, она была взволнована, но двигало ею что-то другое.
— Не стойте истуканом, — нервно проговорила она, — сделайте же что-нибудь!
— Что вы имеете в виду, — озадаченно поинтересовался Вилли. — Что я должен или могу сделать? Мы что, играем с вами в покер?
Придурок! — безжалостно подумала Гизела. Ее глаза неотрывно смотрели на маленькую полевку, сжавшуюся в углу в серый комочек.
— Да уберите же ее из комнаты! Только не убивайте, я не в силах вынести такое зрелище!
— Я просто вымету ее отсюда, можно? — Глянув на девушку, он замер от невольного восхищения. Фигурка, замершая от ужаса, поразила его точеными формами и невероятно длинными ногами. Она напоминала женские скульптуры мастеров Средневековья. Только была живой, стояла рядом, и совсем недавно, целуя ее, он ощущал, что ей это вовсе не противно!
Наконец мышонок был благополучно изгнан и ситуация вернулась на исходные позиции. Остались он и она... И им предстояло решать, что делать дальше.
Первой заговорила. Гизела.
— Простите меня, я вела себя как ненормальная. — Но это не было раскаянием. Тон девушки был светски холодным. — И пожалуйста, не вздумайте смеяться надо мной.
— И не собираюсь, — искренне ответил Вилли. — Думаю, что если девушка боится мышей, это ведь не означает слабость ее жизненных позиций.
— Не означает, — покладисто согласилась Гизела. — Если ситуация потребует, я могу быть очень твердой... во всяком случае я так считаю.
— Верю. — Вилли был искренен, и эта искренность взволновала Гизелу.
Потянувшись к стенному шкафу, девушка достала оттуда чистое полотенце и умоляющим тоном сказала:
— Пожалуйста, вымойте руки, вы ведь были вынуждены коснуться зверька, выкидывая его наружу.
— Господи, неужели абсолютная стерильность тоже ваш пунктик? — В голосе Вилли прозвучало подлинное любопытство. Он внимательно посмотрел на слегка зардевшееся девичье лицо и понял, что «пунктик» у нее совсем другой. Его мужское самолюбие было приятно задето.
Полусерьезно, полушутя Гизела проговорила:
