— Арестовывайся, садись рядом, — предложил водолив.
— Я останусь.
— Предатель, шкура, — донеслось с взлетевшего аэроплана.
— Я предатель! — взревел Пашка и подскочил почти на сажень, думая поймать аэроплан. Но тот был уже далеко.
— Предатель, — тихо повторил Словохотов. — Предатель, эх, какая тоска, пойду к бабам. — И Словохотов пошел вниз переодеваться, что брало у него теперь много времени.
А в это время в мире происходили большие дела.
— Индусы, — произнес председатель собрания в Бомбее, — колесо судьбы повернулось. Солнце встало с Севера и осветило Восток. Полмира свободно, мы не имеем права больше быть рабами Сити. Да здравствует восстание всех угнетенных и Индусская Советская Союзная Федеративная Республика!
— Говорите громче, — донеслось из заднего ряда.
— Индусы, — продолжал оратор, — прежде всего мы должны отказаться от поставки наших детей в ряды армии угнетателей…
— Ему дурно, — вскричал кто-то.
Несколько человек бросилось на помощь к падающему с кафедры оратору, но сами почувствовали дурноту, покалывание во внутренних полостях уха и ощущение невозможности сохранить равновесие.
— Откройте еще баллон, — сказал в это время капитан английского воздушного крейсера, — еще баллон глушительного газа.
В это время в городах Индии паника и странная слабость уже овладевали улицами. Люди шатались, как пьяные, толпы манифестантов принуждены были ложиться на землю, лошади падали… уныние распространялось повсюду…
— Предлагаем сдаться, — раздалось над Индией. — В противном случае мы отравим газами муссоны, и Индия погибнет целиком.
— Страна, не имеющая своей химической промышленности, не может сопротивляться, — ответили предводители мятежа, — но наши массы отказываются сдаваться, придите и убейте нас.
— Хорошо, мы перейдем пока к нарывным газам, — ответили громкоговорители на перекрестках всех городов, — нам торопиться некуда, и мы можем начать опыт в большом масштабе.
ГЛАВА 17
Немного о конях, седлах И КУРГАНАХ. Кроме того, читатель должен испытать удовольствие, так как один из наших героев прибывает в великий город
— Вы утверждаете, такого человека у вас не было, и он не пытался осматривать фабрику?
— Утверждаю, — ответил инженер Ши.
Это был рослый японец с правильным, слегка смуглым лицом. Спрашивающий нервно прошелся по кабинету директора.
— Не исключена возможность, что он будет выдавать себя за сыщика Син-Бинь-У, если он догадается, что имя его — Кюрре — не безопасно.
— Успокойтесь, товарищ Син-Бинь-У, мы можем вас известить, если вам угодно.
— Нет ли его среди ваших рабочих? Он готов на все.
— Рабочие у нас работают по несколько лет.
— Он мог подкупить или спрятать одного из рабочих, дабы переодеться в его одежду.
Инженер слегка покосился на беспокойного китайца. Будучи сам лицом мало похож на азиата, он тяготел к лицам, на которых были правильные очертания кавказской расы. Этот китаец был белокур, высоконос и, если бы не желтизна, его можно было бы совсем принять за европейца.
— Я могу, товарищ Син-Бинь-У, провести вас по фабрике, и вы осмотрите всех рабочих.
Сыщик необыкновенно обрадовался.
— Пожалуйста… пожалуйста, товарищ.
Они начали осмотр с того, как на фабрику поступают огромные бревна, из которых позже вырабатывается бумажная масса, служащая для приготовления целлюлозы. Дальше они наблюдали, как в огромных, величиной с двухэтажный дом, котлах мелко расщепленное дерево кипятилось с кислым, сернокислым магнием при 140–170°. Дальше масса отбеливалась в громадных, плоских и широких, как черепаха, залах. Кое-где ее подкрашивали.
И наконец целлюлозу взмучивали в воде и мчали на бесконечной полосе, движущейся на вальцах, вода стекала сама грязными струйками вдоль машин, а остаток ее удалялся тем, что последние вальцы нагревались паром.
Легкий запах жженой кости чуть носился по корпусам.
— Чрезвычайная огнеопасность целлулоида не раз служила причиной несчастных случаев. Легкая воспламеняемость целлулоида зависит от содержания в нем азотнокислой целлюлозы. Так же у пороха, такая же воспламеняемость зависит от содержания азотнокислого калия — селитры. Легко себе представить, что другая соль… Вместо азотнокислой целлюлозы мог бы оказаться пригодным другой эфир…
— Вы говорите об уксуснокислом триаценте целлюлозы, применяемом Эйхенгрюном при приготовлении несгораемой целлюлозы? У нас гребенки…
Инженер удивленно взглянул на сыщика. Тот поперхнулся и замолчал, но через секунду инженер, увлеченный своим производством, продолжал объяснять приготовление несгораемой целлюлозы.
Наконец странный китаец, не обращавший внимания на рабочих, спросил:
— А где у вас производство неломкой целлюлозы?
— О, несгораемая, неломкая целлюлоза со свойствами каучука!
Сыщик даже схватил инженера за руку:
— Вы говорите, каучука-а…
— Ну да, каучука. Вы представляете переворот в химической промышленности, когда наши фабрики выпустят целлюлозу со свойствами каучука?.. Мы убьем всякую конкуренцию. Наши древесные возможности…
Сыщик проговорил утомленно:
— Нету.
— Как нет, когда у нас уже производятся установки, и мы скоро выпустим по моему способу… Еще два-три месяца, и целлюлоза Ши…
— Нету.
— Как нет, когда я мог вам…
— Нету.
Наконец инженер взглянул на потускневшее лицо сыщика.
— Что с вами?
— Его здесь нету, — сказал сыщик, направляясь к выходу.
Подойдя к конторе завода, он, по-видимому, овладел собой и спросил спокойно:
— Вы мне можете, гражданин Ши, показать ваше вещество?
— Целлюлозу?
— Да, несгораемую, непромокаемую и как там дальше… Меня это мало интересует, но кое-какие дедуктивные заключения я имею честь…
Но какая-то слабость почти свалила его в кресло, когда он получил кусочек нового вещества.
— Гре-ебенка!.. — проговорил изнеможенно сыщик.
Сыщик потряс ее в руках, как трясли бы вы завещание, где ваш американский дядюшка три миллиона долларов завещал бы на разведение кроликов и ужей, а десять долларов и три цента вам.
— Несгораемая? Неломкая? Гнется?
И сыщик сделал из гребенки кольцо.
Но инженер не успел проговорить ответа.
