События внешнего мира, т. е. того, где жили люди, не имеющие профессорского звания, не могли повлиять на заседания Королевского Ученого Общества. Ни задержать их, ни нарушить их плавное течение, ни помешать их осуществлению.
Немного о самом этом обществе. Пусть читатель не думает, что оно называется королевским потому, что ученые короли состоят его членами. Нет. Общество получило громкое название свое лишь в силу того, что ученые члены его со своей наукой совместно состоят на службе у королей, у помещиков, у банкиров, фабрикантов — словом, у всех угнетателей.
Так вот это самое общество ученых слуг королей и буржуазии и на этот раз собралось в срок на свое очередное заседание, несмотря на все развернувшиеся события.
А события ведь были такого рода, что весь Лондон кипел ключом и ходил по улицам взволнованный, потрясая экстренным выпуском газеты.
Клерки лишились аппетита и не бегали в час дня завтракать к Пиму. Ничего подобного не случалось с того самого времени, как Цезарь в последний раз посетил Британские острова.
Нисколько не сказавшись на обычаях и привычной точности королевских ученых джентльменов, события, так потрясшие Лондон, отразились все-таки на повестке дня профессорского заседания.
На этот раз не было речи ни о параллаксах, ни о фораминиферах триасовой системы, ни о превращениях гласной в дифтонг в языке пипикуасов. Стоял вопрос о революционной вспышке в Индии, о возмущении в Китае и о войне всего «цивилизованного» (понимай — буржуазного) мира против СССР.
Речь докладчика представляла собой десятипроцентный раствор английских слов в дистиллированной воде греко-латинских терминов. В доказательство разумности столь невразумительно построенной речи докладчик приводил цифры, выписывая их на вращающихся черных досках у кафедры графами, колоннами, столбцами и целыми полосами. Эти армии цифр он вычитывал друг из друга, суммировал, подытоживал, извлекал из них корни и даже логарифмировал.
У нас с тобой, читатель, от такой ученой стряпни все бы подшипники в мозгах выплавились, но ученым джентльменам это было как раз по нутру. Попотев соответственным образом, они в конце концов уразумели те сравнительно несложные вещи, о которых им сообщалось столь мудреным и замысловатым образом.
Докладчик говорил о том, что угнетенные народы Индии снова восстали и, восстав, не проявляли на этот раз никакого намерения быть усмиренными. Движением руководили 50 тысяч комсомольцев, окончивших в Москве Коммунистический Университет Трудящихся Востока и владеющих всеми языками Индии. Комсомольцы проникли через Хайберский проход, пройдя на специальных сорокасильных танках завода Амо по большому автомобильному пути от Дакке до самого Джамруда и оттуда до Пешавара. В руки повстанцев, двигавшихся от Афганской границы, быстро переходили один за другим главнейшие узловые пункты страны — Мултан и Гайдерабад, Лагор, Амбала и Мутра.
Через две недели после появления комсомольцев на территории страны пал Лукнов, и мятежникам был открыт путь на Калькутту.
Английские войска, теснимые с севера, вынуждены были отойти в глубь Декана. Здесь им удалось закрепиться, и они держались еще несколько недель, отчаянно отбиваясь от упорно и стремительно наседавшего противника.
В конце концов войска английского короля, т. е. английской буржуазии, все же были сброшены к морю у Мадраса. Здесь, на горе Св. Фомы, был построен последний укрепленный пункт отступающих колониальных войск. Защита этого редута превзошла все, что только было отмечено в этом роде в летописях английской королевской армии.
Редут задержал несколько катившуюся с высокого плоскогорья к низменной береговой полосе лавину мятежников и дал возможность уцелевшим англичанам сравнительно безопасно погрузиться на суда и уйти в открытое море. К этому времени над общественными зданиями Калькутты развевались красные знамена с буквами СССР и ССИ. И во всей стране не оставалось больше ни одного англичанина, если не считать тех английских солдат, которые разложились и перешли на сторону восставших.
Из чувства национальной гордости профессор-докладчик ни одной цифрой, ни одним термином не упомянул об этом факте. По секретной статистике Главного разведывательного управления в Лондоне, разложившимися оказались 75 % Особой индийской армии.
А ведь как тщательно была она подобрана!
Вещи, еще гораздо более удивительные, чем победоносность восставших и поражение колониальных войск, происходили в Китае. Неслыханным образом ознаменовал Китай пятидесятилетие боксерского восстания, полувековой юбилей отчаянной и до последнего времени неизменно безрезультатной борьбы против европейского и американского империализма.
По всей стране был объявлен трудовой бойкот представителям иностранной эксплуатации. Их не трогали и не причиняли им никакого зла физическим оружием. С ними прекратили всякие сношения. Им отказывали в каких бы то ни было поставках, не исполняли для них никаких работ, не обращались к ним, не отвечали на их вопросы, не здоровались — короче, совершенно не замечали их присутствия.
Далеко, в самом сердце страны, в десяти днях пути от Гань-Чжоу в маленькой деревушке жил учитель Пао. Он обучал приходивших к нему китайцев латинскому алфавиту и снабжал их книгами, напечатанными этим шрифтом. Он перевел на китайский язык творения Маркса и Ленина. И не было в Китае человека, которого бы больше знали, которому бы больше верил китайский трудящийся народ.
Учитель Пао покинул свою деревушку. Даже в Гань-Чжоу он не надолго задержался. Он торопился на восток, к морскому берегу, к большим китайским промышленным городам. Здесь, разъезжая из Шанхая в Нанкин, из Нанкина в Сюй-Чжоу, из Сюй-Чжоу в Шань-Чжоу, он призывал трудящихся Китая к трудовому бойкоту и сам руководил движением.
Колонии иностранцев, жирные, тучные, как гнезда паразитов, разъевшихся на теле китайских пролетариев, охватила паника.
Кто мог, спешил покинуть возмутившуюся страну, спешил вернуться в свое не столь доходное, но более надежное отечество. Кто сам не мог отплыть с ближайшим пароходом, тот грузил на борт семью, имущество, награбленное за годы службы.
Открыто и победоносно восставшая Индия и Китай, грозно и хмуро празднующий юбилей боксерского восстания.
В этом звучал смертный приговор мировой буржуазии.
Об этом приговоре неумолимо рассказывали колонны цифр, корни и логарифмы почтенного докладчика на заседании Королевского Ученого Общества.
Хуже всего в этом деле было то, что обе возмутившиеся страны имеют общую границу с СССР.
Кроме точных, проверенных сведений о 50 тысячах комсомольцев, бродили еще неясные, темные слухи о громадных силах непобедимой Красной Армии, будто бы стянутых к границе Китая. Передавали, что под ее защитой, под руководством ее командиров, под наблюдением ее политотделов формируется КАТК — Красная Армия трудящихся Китая, по численности превосходящая все, что было до сих пор известно истории войн и вооружений.
Слухи эти, к великой досаде капиталистов всех стран, казались весьма правдоподобными.
Королям и буржуазии нельзя было терять ни минуты времени. Нужно было действовать сосредоточенно, энергично и быстро.
Главный удар, разумеется, следовало направить на СССР. История тридцатилетнего существования этой республики рабочих и крестьян, правда, с неопровержимой достоверностью доказывала ее непобедимость. Но можно было, по крайней мере, попытаться нанести ей ряд чувствительных поражений. Это побудило бы ее собрать и сконцентрировать силы свои там, где это наименее опасно для Англии и ее друзей. Два-три серьезных поражения заставили бы СССР отозвать своих комсомольцев из Индии и на тысячи верст оттянуть войска от китайской границы.
Когда лишенные поддержки и помощи Китай и Индия будут усмирены и понесут необходимое наказание, тогда можно будет заключить мир и с Советской Россией и вновь ее «признать».
Но со Страной Советов трудно воевать. Войска в нее нельзя посылать. Неизвестно, каким-то газом их там отравляют. Достоверно одно — едва вдохнут они советского воздуха, как тотчас же начинают разлагаться и трещать по всем социальным швам. Пролетарская часть быстро отслаивается от буржуазного и командного состава. Командный состав погибает, а отслоившиеся пролетарии к своим национальным
