Зелень вокруг города уже была стоптана, горы обнажились от травы, вытоптанные поля шуршали под ногами, как асфальт.
Над городом висели аэропланы, не имея возможности спуститься, так как все площади полета, дороги были залиты толпой. Они пытались тогда спускаться прямо на людей, но их отгоняли выстрелами из зенитных орудий.
Полицейские почти во всех городах покинули свои посты и вместе с преступниками вооруженными отрядами шли на Фрейбург. Но количество несчастных случаев от неосторожной езды в городах сильно сократилось, так как первыми уехали шоферы, перегоняя друг друга по шоссе.
В районе Бадена им приходилось оставлять свои машины, так как дорога была запружена пешеходами.
Таможенные посты были оставлены пограничными войсками. Железнодорожники, приехав в Фрейбург, сбегали с поездов.
В Гамбурге, Бремене, Любеке все матросы дезертировали, и в порту не осталось даже лоцманов.
Приходили вести о том, что противосоветский фронт брошен, и полки, нарушая нейтралитет Германии, с канцеляриями, кухнями и танками идут на Фрейбург.
К утру возникла опасность, что взбунтуется английский флот, перебьет офицеров и выбросится на германский берег.
Тогда Америка и Англия объявили об утверждении новой платиновой валюты.
Но профессор Шульц через Хольтена известил всех по радио, что к пуду золота он даст всем фунт платины в виде премии, бесплатно.
Биржа ответила на эту телеграмму тем, что английский фунт стал продаваться дешевле открытки.
Невероятная паника охватила мир. Расстраивалось денежное обращение. Деревни отказывались продавать что-либо городу, одна страна — другой.
Швейцария прекратила отпуск электрической энергии, и города Франции и Италии стояли во тьме.
Дороговизна ужасала только в первый день. На второй день население было поражено новым событием — почти во всех магазинах висело одно и то же объявление:
ВВИДУ СМЕРТИ БЛИЗКИХ РОДСТВЕННИКОВ ТОРГОВЛЯ НЕ ПРОИЗВОДИТСЯ.
Во всеобщей панике хозяева лавок не заметили сперва сходства своих записок.
А по странам расходились уже новые странные люди: люди с золотом Шульца.
Они шли, придавленные тяжестью своих маленьких свертков, и то предлагали горстями свое богатство, то торговались, как цыгане, за каждую пылинку.
При виде их толпа кричала, волновалась, и каждый старался скорее стать равным этим счастливцам.
Первые получившие золото, если не погибали в дороге от рук убийц, находили дома славу, любящих жен и восторженных друзей. Но чем больше их возвращалось, тем холоднее принимали их. Часто можно было видеть на железнодорожном полотне понуро сидящего человека, а рядом с ним кусок золота, завернутый в газету.
Человек сидел и думал: счастлив он или нет?
Но жажда золота еще не угасла, и Хольтен все выдавал и выдавал.
Золото профессора Шульца выдерживало любой анализ, обычно оно имело вид правильных кристаллов крупности речного песка.
Пожар восстания охватывал мир, освобождавшийся от гипноза золота.
Восставали рабочие сперва на закрываемых приисках, потом во всех крупных центрах.
А Хольтен продолжал раздавать золото.
Задолженность стран Европы Америке была ликвидирована в одну неделю.
На пароходах, вместимостью в сотни тысяч тонн, везущих золото в Америку, несколько раз вспыхивали мятежи в пути.
— Золото! — кричала команда. — Возьмемте золото!
И только предложение капитана взять за перевоз половину всего груза отрезвило людей.
Караван с золотом был принят в Америке с глубоким отчаянием.
Светоч в руках статуи Свободы был обернут в траурным флер. На мачтах кораблей, стоящих в порту, развевались траурные флаги.
А в городе происходил обход всех квартир для уборки трупов самоубийц, так как запах их трупов отравлял весь город.
— Америка обманута, — писали газеты. — В обмен за превосходные ядовитые газы мы получили искусственное золото.
На улицах нельзя было увидеть ни одного золотого украшения. Кухонная посуда из золота, выпущенная одной фирмой, несмотря на свою гигиеничность, не имела никакого успеха. Человечество болело отвращением к золоту.
Состоялось несколько митингов протеста против получения долгов.
Ораторы предлагали отогнать корабли с золотом от берегов Америки артиллерийским огнем.
Но потрясение, вызванное восстанием негров, помешало осуществлению плана. Кроме того, тресты, капитал которых был в оборудованных предприятиях и ископаемых богатствах, заняли выжидательную политику.
Рабочие, не имеющие никаких сбережений, не пришли на митинги.
Больше всего была в отчаянии мелкая буржуазия: обладательница браслетов и золотых часов, составляющих часто все ее имущество.
— Увы, они начинают приходить в себя… — печально произнес Шульц. — Неужели дело кончится только смертью золота? Они начинают налаживать нефтяную и хлебную валюту…
— Да, — вмешалась Эльза, — и в лавочке не принимают больше ваших кристаллов. Вам придется опять пить вчерашний кофе… а наш садик вытоптан. И это называется химия.
— Я потряс мир, но не разрушил его строя, Хольтен, — печально продолжал Шульц. — Наука не может сделать этого. Только восстание рабочих пересоздаст мир.
— Рабочих и колониальных народностей, — ответил Хольтен.
— Хольтен, я переслал формулы в Россию с Наташей. Там это пригодится в технике. Разочарование мучит меня. Мне кажется, что за Роберта нужно отомстить иначе. Я только профессор. Пускай русские делают с моими формулами, что хотят, а я пойду к Монду сводить свои старые счеты.
— Едем, господин, — ответил Хольтен печально. — Сердце белого горячо, но белый ошибается почти всегда. Вас ослепляет гордость, вы разбрасывали золото из гордости, воевали из гордости, отбивали жену у господина Монда из гордости и из гордости любили бедного Роберта. Но если бы вы знали правду… — тут негр прервал себя, боясь, что уже проговорился.
Но профессор Шульц не слышал. Он, немецкий профессор и член многих академий, старый корпорант корпорации «Веселый Веймар» думал о времени, когда и он, и Монд были молодые и носили корпорантские цвета.
ГЛАВА 47
Об одном ЧУДЕ и о том, как Кюрре поехал собирать воедино свое стадо
Началось дело с пустяков — с пожара.
Пожары происходят всюду, и их можно даже предсказывать наперед по статистическим данным.
Нельзя, к сожалению, только знать точно место и время пожара.
Вот почему к тому моменту, когда пожарная команда на автомобилях примчалась на вызов, верхние этажи небоскреба пылали, как сосна, зажженная ударом молнии.
