Зато в нижних продолжалась мирная жизнь — торговали, считали и даже справляли свадьбы.
Официанты с шампанским, пробегая по коридорам, только пробовали стенки — не нагрелись ли.
Неторопливо и быстро установив машину перед горящим зданием, пожарные направили струи из шлангов на верх здания, как будто обросшего огненными перьями.
И тут началось.
Огненные перья выросли, посинели, закурчавились, фонтаном ударились в небо и вдруг пролились голубым огнем. Струи, направленные на огонь из машин, тоже горели.
Дом вспыхнул до основания, как спичечная коробка.
Если бы не находчивость брандмейстера, пустившего в дом несколько зарядов из скорострельной противопожарной пушки, то и от свадьбы, да и от самих пожарных, остались бы одни угли.
Но два-три выстрела опустошительными бомбами сбили пламя.
— Спирт, — сказал брандмейстер, нюхая воздух. — Джек, почему в насосе налит спирт вместо воды.
— Я попробую, мистер, — ответил пожарный, припадая к крану ртом — несколько секунд слышалось только бульканье.
— Спирт, — подтвердил наконец пожарный, отрываясь. — Но это из водопровода.
Но веселые песни и крики удивления, стоящие над Нью-Йорком, уже извещали всех, что вода в трубах внезапно обратилась в 90° спирт.
Здесь я должен сделать небольшое отступление в своем рассказе.
Рек все это время вел странную и вряд ли правильную жизнь.
Он объявил свою жену херувимом и требовал, чтобы она ходила в бриллиантовой короне.
Но дело было в демократической Америке, и советники Кюрре говорили ему, что не стоит возбуждать общественное мнение.
Кюрре был принят как равный в совет миллионеров и получил крупное количество нефтяных акций, которые сделали его не только богом, но и миллионером.
И здесь блестящая мысль осенила его голову.
Весь мир переживал тяжелый кризис в связи с полным обесцениванием золота.
И тогда Рек предложил новый выход — нефтяную валюту.
Все запасы нефти были сосредоточены в руках одного синдиката, который выпустил под залог ее специальные деньги.
Единицей в этой валюте являлось 10 литров чистой нефти.
Чрезвычайная дороговизна нефти, которая к этому времени почти иссякала во всем мире, делала эту новую валюту устойчивой.
Но у нефти был соперник — спирт.
Падающая добыча нефти уже не могла удовлетворить всю потребность автомобильных и авиационных двигателей.
В качестве топлива широко применяли спирт.
Спирт для двигателей, добываемый старым способом, был слишком дорог, но химия создала к этому времени десятки других способов: из ацетилена, перерабатываемого в присутствии ртутных солей, из отбросных щелоков, из газов коксовальных печей и из древесных опилок, предварительно обсахаренных действием серной кислоты.
Этот спирт был дешев, но Реку он не нравился, так как он обесценивал нефть.
И в одну ночь Рек приказал часть спирта выпустить в реку Гудзон, а остатками наполнить водопровод, чтобы чудо в Кане повторилось в американских размерах.
«Пейте, пока он с нами», — появилось во всех дневных газетах, и только пожарные, выехавшие на пожар за две минуты до выхода номера, не знали о том, что весь город широко снабжен спиртом.
И люди пили.
Одинокие пили тоже на своих кухнях.
Бездомные пили из городских фонтанов.
Город пил и бредил.
Нефтяная валюта поднималась.
Рек не пил спирта.
Даже хвост его слона подмывали только шампанским.
Печально сидел Рек среди своего гарема.
Все кинематографические артистки были здесь.
Они пели, плясали и плавали в большой прозрачной хрустальной чаше.
Но Рек был мрачен.
«Женщины, — думал он, — хороши только на экране. У меня сто жен — я не могу целовать их всех. Может быть, нанять помощника?»
Но Рек был ревнив.
— Акции подымаются, — произнес Морган, входя в зал.
— Не одними акциями жив человек, — ответил Кюрре.
— Рек, — возразил Морган, — у вас действительно опущенный вид. Может быть, ваши жены вам не под силу? Но дело не в них. Обувные фабриканты — вот корень зла. Они запрещают атаковать ипритом… Иприт обжигает кожу. Они говорят, что обожженные китайцы не будут покупать ботинки. Наша война не ладится. Мы теряем время, и рабочие всюду недовольны. Я предлагаю устроить религиозно-деловой конгресс в Лондоне. Лига Наций была не плохая выдумка. Нам нужно согласовать разрозненные интересы капиталистического мира. Одним словом, вы помните: «Да будет едино стадо и един пастырь». Выезжайте немедленно в Лондон. Чудеса и знамения уже заказаны. Помещение тоже уже готово.
— А что я получу за это? — ответил Рек.
— Пять процентов с суммы русской контрибуции, — произнес Морган.
— Абгемахт! — радостно воскликнул бывший комиссионер, прикинув в уме цифру.
ГЛАВА 48
О том, как встретились два старых друга, и о том, ЧТО ПРОИЗОШЛО В ЛОНДОНЕ в этот день
Зал заседания религиозной конференции наполнялся. Одетые в сюртуки американские священники мирно разговаривали с католическими пасторами, одетыми в черные рясы. Греческие священники с длинными волосами, убранными в прически, жались в углах вместе с несколькими сибирскими шаманами, тайно бежавшими из России.
Брамины, факиры, брамы, ламы, муллы, бонзы вполголоса обсуждали положение. Имя Река повторялось всеми.
Предполагалось создать религиозную декларацию, способную объединить всех.
Христианские молодые люди с портретом Кюрре в петлицах обходили всех и тихо уговаривали на эсперанто.
Уже прибыли представители трестов и синдикатов, приглашенные на совещание.
Ждали только Монда и почетного гостя — Река.
Пока совещание не открывалось, делегаты совещались, сговаривались о тезисах, пили чай и грелись у громадных, отделанных мрамором каминов.
— Какой холодный вечер! — произнес молодой иезуит, делегат Италии, греясь у камина зала заседания. — Так и кажется, что там, за окном, туман, и полицейские переводят автомобили через перекрестки улиц, взяв шофера за руку и освещая дорогу карманным электрическим фонарем…
— Как надоели нам иностранцы со своими анекдотами о Лондоне! — спокойно ответил ему сосед, молодой английский офицер. — Уже восемь лет в Лондоне нет туманов, мы спрятали дым города в десятиэтажную фабрику и к дверям приставили полицейского. А наша полиция бдительна.
— Это прекрасно, — засмеялся итальянец. — А знаете, я в детстве читал, что у вас такой туман, что его скалывают с карнизов дома…
