спать. Не знал, что там есть еще один выход.
Андерсон вздохнул, чувствуя, что его карьера висит на волоске.
— Пошли туда пару людей в форме. Если ответа так и не будет, пусть вышибут дверь, скажут, что побоялись, что он поступит так же, как брат. И срочно отправьте нож на экспертизу. Я еду.
Теперь от него ничего не зависело. Он почувствовал себя разбитым. Он столько дней держался на одном кофеине, что его организм просто не справлялся с нагрузкой. Виски ломило от боли. Он протер глаза и вздохнул, так и не вспомнив, когда в последний раз нормально спал, нормально ел и играл с детьми. Словно все, что было до Кристофера Робина, исчезло. И теперь, когда наконец показался свет в конце тоннеля, он не исключал, что этот свет вовсе не приближающегося поезда.
Красное.
Ничего, кроме красного.
Он видел на полу только это. Как из нее вытекает жизнь.
Ничего.
Затем дыхание.
Ритмичное дыхание.
Медленный прилив и отлив жизни.
Ее глаза были открыты. Они ни на что не реагировали. В окровавленном месиве ее рубашки Шон уловил ее тихое и неровное дыхание. Он прикусил палец, чтобы не разрыдаться, и встал, переступив через лежащего на полу мужчину. Он не стал трогать нож, воткнутый в половицу, а подобрал валявшийся на полу мобильник, тускло светившийся голубым.
Она лежала на спине, устремив невидящие глаза в потолок, в белой комнате, залитой жутковатым светом. Она была такой маленькой, что на большой кровати ее почти не было видно. Ее прекрасное лицо было обрамлено локонами светлых волос, а совершенный профиль портила только трубка, тянувшаяся от носа к капельнице. От живота шли проводки, по которым на монитор выводилась информация о работе сердца: слабая тонкая линия, которая изредка слегка подскакивала, показывая сердцебиение.
Шон, в белом халате, стоял, закрыв глаза и прижавшись лбом к оконному стеклу.
— Ты это забыл, а она может понадобиться, — сказал Андерсон дрогнувшим голосом, протягивая ему куртку.
— Есть новости?
— Пока нет, но не волнуйся — мы возьмем его. — Уверенности в голосе прибавилось.
— Вам лучше добраться до него раньше меня.
— Не волнуйся, с каждым часом улик становится все больше. Его отпечатки есть на фотографии в доме и на телефоне, его нож в крови. Нам остается только его найти. — Андерсон следил за тонкой линией на мониторе, такой тонкой, что она едва отделяла жизнь от смерти. Он с трудом сглотнул. — Как она?
Шон покачал головой, не доверяя голосу. Они помолчали, пока медсестра заканчивала какие-то приготовления.
— Она — в лучшей больнице. — Андерсон дождался, пока медсестра уйдет. — Наверное, сейчас не самое лучшее время и место, и потом ты можешь все отрицать. — Шон молчал. — Но у меня есть несколько вопросов…
Шон едва заметно отодвинулся, но Андерсон продолжал говорить:
— Предположим, девушка получает в наследство алмазы. Предположим, есть еще некто, считающий, что имеет на них право. Вы бы постарались это скрыть, правда? — Андерсон остановился, будто что-то обдумывая. — Но с алмазами не так все просто: если их продать, то такие деньги наверняка вызовут массу разных вопросов. Как же быть? Как бы ты поступил, Шон?
Шон не шевелился. Только поникшие от переживаний плечи слегка напряглись.
Не глядя на него, Андерсон попросил:
— Помоги мне с этим.
Наступила долгая тишина, и Шон наконец сказал:
— Вы знаете, что магии не существует? Что в момент, когда фокусник вам что-то показывает, он на самом деле отвлекает внимание? Я уверен, что, показывая одно, можно скрыть другое.
Андерсон нахмурился.
— Она хороший художник. И много зарабатывает. Мы можем продавать ее картины туристам со всего мира. Картина обходится им только в стоимость полотна и красок, но иногда ее ценность намного выше. Маленький алмаз отследить невозможно. Очень маленький, — добавил он.
Андерсон начинал понимать.
— Источник средств.
— Художник работает на себя, платит налоги с полученных доходов. Все законно, если у кого возникнут вопросы.
— Понимаю. — Андерсон прислонился к окну. Они не смотрели друг на друга. — Но как тебе удалось? Где ты нашел покупателей? Каким образом? Я имею в виду, не афишируя это?
Шон закусил губу, чтобы сдержать улыбку.
— В тюрьме можно обзавестись полезными связями. Как ни странно, алмазы вызывают уважение. Благородное преступление.
— Пока не появился Молки Стил.
— Да, — ответил Шон почти шепотом.
— И ты решился пойти на срок, только бы убрать его.
— Да. Я всю свою жизнь провел в казенных домах.
— И тебе было необходимо обезопасить Труду. Значит, Труда и няня.
— Так вот как на нас вышла эта женщина! Костелло! Верно? — Шон улыбнулся и опять закусил губу.
— Шон, а как вообще алмазы попали к вам в руки? Всей мощи Интерпола хватило только на то, чтобы выяснить, что ее мать приехала сюда из Амстердама. С ее смертью след оборвался. Как алмазы оказались у Труды?
Шон вздохнул:
— Два года мы чудесно жили в Эре, только мы вдвоем. Затем, через несколько дней после ее восемнадцатилетия, пришло письмо. Несколько строчек на белой бумаге от адвоката. Этот адвокат направил нас к другому — в Эдинбурге. У него была фотография, и одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что Труда — та, за кого себя выдает. Они с матерью были похожи как две капли воды. После этого он просто вручил конверт. Труда открыла его и заплакала. — Шон улыбнулся, смахивая слезу. — Труда порвала его на мелкие кусочки. Потом нас направили в банк, где с нами обращались как с членами королевской семьи, привели в маленькую комнату и вышли, оставив одних с маленьким металлическим ящиком на столе и ключом. Они не велели открывать, пока не выйдут. Там были алмазы, целая горсть маленьких камней. И Труда рассказала мне, что было в письме.
— Я услышал достаточно, — сказал Андерсон. — Мне больше знать ничего не нужно.
— Нет, я хочу, чтобы вы поняли. Она их не трогала. Никогда.
— Если я правильно понимаю, она не хотела жить на неправедные доходы.
— Она много потеряла, разве не так? Вы бы видели, как она держала эту фотографию — будто самое дорогое сокровище своей жизни. Она знала, что для нее было важно. Я думаю, она считала, она была уверена, что эти алмазы прокляты. Что и подтвердилось в библиотеке «Митчелл», где нам дали все эти газеты на пленке.
— Микрофиши?
Шон кивнул.
— Там было всё, все подробности похищения. Только похищения, ничего об убийствах, которые потом последовали. Только тогда я понял, что оказалось у нас в руках. И что Труда была права. И тогда появился он.
— Молки Стил? — подсказал Андерсон.
Шон опять кивнул.
