— Кира, не уходи!

— Но я не понимаю, Андрей.

Он встал и посмотрел ей в глаза. Его голос был грубым и хриплым, слова звучали словно оскорбление:

— Я не хотел, чтобы ты знала. Но если хочешь — я скажу. Я хотел больше никогда не видеть тебя… — Его слова были словно удары кнута. — Потому что… я… люблю тебя.

Она бессильно прислонилась к стене. Он продолжал:

— Ничего не говори, я знаю, что ты хочешь сказать, знаю каждое слово. Но слова — бессмысленны. Я знаю, что мне, наверное, должно быть стыдно. И мне стыдно. Я знаю, что ты симпатизировала и доверяла мне, потому что мы были друзьями. Наша дружба была такой чистой, и, конечно, теперь ты вправе презирать меня.

Она стояла у стены неподвижно.

— Когда ты вошла, я хотел выпроводить тебя. Но если бы ты ушла, я побежал бы следом за тобой. Я думал, что не скажу тебе ни слова, не подозревал, что признаюсь тебе в любви. Я знаю, что ты лучше бы отнеслась ко мне, если бы я сказал, что ненавижу тебя.

Кира по-прежнему молча стояла у стены. В ее расширившихся глазах была не жалость к нему, а мольба о сострадании.

— Ты напугана? Теперь ты понимаешь, почему я не мог смотреть тебе в глаза? Я знал, как ты относишься ко мне и что никогда не полюбишь. Я знал, что ты сказала бы, и даже представлял твой взгляд. Когда это началось? Не знаю. Зато знаю наверняка, что это должно кончиться, потому что это — невыносимо для меня. Видеть тебя, улыбаться, говорить о будущем человечества — и ждать, когда твоя рука коснется моей. Я думал о твоих ногах, бегущих по песку, о том, как играл свет на твоей шее и о том, как твоя юбка развевалась на ветру. Рассуждать о смысле жизни — и лелеять надежду увидеть твою грудь в глубоком вырезе платья!..

— Андрей… не надо… — прошептала она.

Его слова не были признанием в любви, а скорее признанием в преступлении.

— Зачем я тебе все это говорю? Я и сам не знаю. Мне кажется, что это всего лишь сон. Я так долго носил эти слова в себе! Тебе не следовало приходить сюда. Я не друг тебе. Может, тебе это больно слышать, но мне все равно. Я… хочу тебя! Теперь все!

— Андрей. Я… не знала…

— Я не хотел, чтобы ты знала. Я хотел все прекратить и больше не видеться с тобой. Ты не знаешь, что со мной творилось. Однажды мы делали обыск. Мы арестовали одну женщину. Она каталась у меня в ногах, умоляя о пощаде. А я думал о тебе и представил, что это ты валяешься там, на полу, в ночной рубашке, крича о пощаде, как много месяцев кричал я. Я сознавал, что будь это ты, я овладел бы тобой прямо там, на полу, если бы не остальные. Потом я застрелил бы тебя и застрелился сам, мне было бы на все наплевать — ведь это было бы уже потом. Я понял, что мог бы арестовать тебя однажды ночью, увезти куда-нибудь и там овладеть тобой. Я мог это сделать. Я засмеялся и пнул ту женщину ногой. Мои люди никогда не видели меня таким. Они увезли ее в тюрьму, а я, выдумав причину, пошел домой один, думая о тебе… Не бойся, я никогда такого не сделаю… Мне даже нечего тебе предложить. Я не могу посвятить тебе свою жизнь. Моя жизнь — это двадцать восемь лет того, к чему ты испытываешь презрение. А ты… ты воплощаешь все, что я должен бы ненавидеть, но я хочу тебя. Я отдал бы все, что имею и что когда-нибудь мог бы иметь, за то, что ты никогда не сможешь мне дать!

Он увидел ее широко открытые глаза.

— Что ты сказал, Андрей? — пролепетала она.

— Я сказал, что отдал бы все…

В ее глазах стоял ужас от той мысли, что так ясно промелькнула в ее голове секунду назад.

— Андрей… мне лучше уйти… я пойду…

Но он смотрел на нее не отводя глаз и, подойдя, вдруг мягко и тихо спросил:

— Ты могла бы мне это дать… Кира?

Кира думала в тот момент не о нем и не о Лео; она думала о Марии Петровне в предсмертной агонии. Она прижалась к стене, распластав руки по холодной штукатурке. Его голос, его надежда подталкивали ее. Она медленно поднялась на цьпочки и сказала ему в лицо:

— Да, могу! Я люблю тебя! — Она подумала, как странно это было — чувствовать чужие губы, не губы Аео. Она шептала: — Да… уже давно… но я не знала, что ты меня…

Она чувствовала его губы и его руки, она думала, какие они сильные, и о том, будет ли это для него радостью или пыткой. Кира надеялась, что это продлится недолго.

* * *

От уличного света на стене лежал белый квадрат с черным перекрестьем. На их фоне Кира видела лицо Андрея на подушке. Его тело было неподвижным, лишь вздрагивала грудь от биения сердца.

Она сбросила одеяло и села, закрыв руками грудь и плечи.

— Андрей, я ухожу.

— Кира! Не сейчас, не этой ночью.

— Но мне нужно идти.

— Ты нужна мне здесь. До утра.

— Я должна идти. Там… моя семья. Андрей… мы должны держать все в строгой тайне.

— Кира, ты выйдешь за меня замуж?

Она не ответила. Почувствовав, что она дрожит, он укутал ее одеялом.

— Кира, почему ты боишься?

— Андрей… я… не могу.

— Но я люблю тебя.

— Андрей… ты — коммунист, а ты знаешь, какие взгляды у моей семьи. Ты должен понять. Они и так столько пережили, а если я выйду за тебя, это добьет их. Если мы скажем им… но… мы ведь можем и не говорить. Ведь для нас нет никакой разницы?

— Нет. Если ты так хочешь.

— Андрей!

— Да, Кира?

— Ты выполнишь все, что я скажу?

— Все.

— Я хочу лишь одного. Никто, никто не должен об этом знать, обещай мне.

— Обещаю.

— Видишь ли, твоя партия, наверное, не одобрит такую… такую любовницу, как я… Так что лучше… Мы играем с огнем, понимаешь? А это — опасно. Давай не будем разрушать свою жизнь.

— Разрушать свою жизнь? Кира! — Он счастливо рассмеялся,прижимая ее руки к губам.

— Об этом не должна знать ни одна живая душа, кроме нас с тобой.

— Никто не узнает, я обещаю, Кира.

— А сейчас я пойду.

— Нет, Кира, пожалуйста, не уходи. Ну, объясни своим как-нибудь придумай причину, но останься со мной. Я не могу позволить тебе уйти. Пожалуйста, Кира. Позволь хотя бы посмотреть на тебя еще. Кира…

* * *

Кира дождалась, когда он уснул, и бесшумно выскользнула из кровати . Чувствая под ногами холодный пол, она торопливо оделась. Он не дышал, как она открыла дверь и ушла.

По пустым длинным улицам свистел ветер. Небо казалось свинцово-серым. Она шла торопливыми шагами, словно чувствуя, что должна была от чего-то бежать.

Темные, пустые глазницы окон, словно стражи, смотрели на нее, выстроившись длинными рядами вдоль ее пути. Она пошла быстрее. Шаги ее раздавались слишком громко, их отзвуки напоминали чей-то крик. Ветер трепал юбку задирая ее выше колен. Кира пошла еще быстрее. Она увидела плакат с изображением рабочего с красным флагом; рабочий смеялся.

Подобно вспыхнувшей молнии, она вдруг бросилась бежать мимо темных витрин и фонарных столбов;

Вы читаете Мы - живые
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату