длинные волосы призрака переплетаются с ее собственными. От такой чувственной ласки кожа Вероники покрылась мурашками и девушка почти перестала дышать.
— Тридцать два? — прошептала она. — Или мы уже прошли тридцать второй шаг?
Валентин слегка отстранился от нее. Вероника открыла глаза и увидела, как он опустился на колени. Затем призрак поднял голову и пристально посмотрел ей в глаза своим обжигающим взглядом. Сердце девушки сломало ограничитель скорости и, лишившись своего последнего предохранителя, начало биться все быстрее и быстрее.
Во всем было виновато ослепительное пламя, танцевавшее в необыкновенно голубых глазах Валентина. Оно обещало Веронике восхитительное удовольствие — невероятно восхитительное удовольствие.
Глаза призрака закрылись, и его язык сначала скользнул по пупку девушки, а потом стал опускаться ниже и ниже. Опытные руки прикоснулись к бедру Вероники, приподняли ногу и опустили ее к себе на плечо. Кончик пальца Валентина прикоснулся к гладким и чувствительным складкам, и полузадушенный крик вырвался из ее горла.
— Боже мой, ты само совершенство, — прошептал Валентин. — Твоя плоть такая горячая, влажная и напряженная. — Это открытие, казалось, одновременно и раздражало, и восхищало его.
Девушка почувствовала смятение, царящее в душе Валентина, когда он скользнул длинным тонким пальцем внутрь ее скользкого ущелья. С губ Вероники сорвался стон.
К первому пальцу присоединился второй, погружаясь глубже и вызывая у девушки восхитительные ощущения. Тело Вероники напряглось в ответ, сжимая пальцы Валентина и подаваясь навстречу их движениям. Оно будто наслаждалось своими ощущениями, вызванными прикосновением мужчины.
Девушка откинула голову, волна дрожи пробежала по ее телу. Вероника обратила внимание на свое отражение в маленьком зеркале ванной и почувствовала угрызения совести от открывшейся ей картины. Она стояла, прислонившись к стене, а у нее между ног на коленях стоял Валентин.
Загорелая кожа его сильного, мощного тела резко контрастировала с бледной кожей ее ноги, закинутой на широкое мужское плечо.
Губы Вероники были слегка приоткрыты, грудь вздымалась с каждым неистовым вздохом, ее соски все еще были влажными, возбужденными и розовыми после того, как над ними поработали губы и язык призрака.
Затем Валентин провел языком по сердцу женственности Вероники, и она перестала дышать. Глаза девушки закрылись, когда он прошептал, что в восторге от ее сладкого вкуса. Тепло его дыхания еще больше возбудило Веронику, а потом к любовной игре языка Валентина присоединились еще и губы.
— Это какой шаг? — смогла прохрипеть девушка, из последних сил стараясь сохранить последние крохи рассудка. «Это уроки, — напомнила она себе, — уроки прикосновений, и ничего более».
Горячий смешок пронзил ее трепещущую плоть.
— Тридцать шестой, — прошептал Валентин. — Наверное. — После этого он приступил к очень подробной демонстрации, и память Вероники отказалась что-либо воспринимать, когда одно потрясающее ощущение сменялось другим.
Ее тело изогнулось дугой навстречу губам Валентина, умоляя о большем. Несмотря на то что его губы и язык дарили девушке безумное наслаждение, ей хотелось большего — она хотела почувствовать его плоть, сильную и мощную, глубоко проникающую в ее тело…
Настойчивый звонок телефона заглушил стук сердца Вероники и ток крови в венах. Звонки продолжались, и наконец сработал автоответчик:
— Здравствуйте, это Вероника…
Голос девушки на автоответчике сменился скучным монотонным потрескиванием в тот момент, когда ее тело было готово взорваться. Веронике становилось все жарче и жарче, тепло поднималось все выше и выше, подпитывая топливом ее желание. Наконец она сжала плечи Валентина, умоляя избавить ее от страданий.
— Пожалуйста, Валентин, ты мне нужен. Я хочу почувствовать тебя всем своим телом. Пожалуйста.
Из комнаты послышался голос Харви Моулета, записывающийся на автоответчик.
— ..У меня для вас есть хорошие новости. Эмма Уилбур вышла замуж за жителя «Небесных ворот» Майкла Уоррена.
Эмма…
Возбуждение Вероники нарастало, тепло поднималось все выше.
Валентин остановился. Он не двигался и не отстранялся, а просто замер, удерживая девушку на этой ступени наслаждения.
— Пожалуйста! — Вероника не могла сама помочь себе. В этот момент, когда горячее дыхание Валентина обдувало ее самые чувствительные точки, когда его руки обжигали ягодицы и удерживали ее на месте, когда его покрытое щетиной лицо царапало нежную кожу ее бедер, она была рабыней своих чувств, рабыней державшего ее мужчины. — Пожалуйста! — снова повторила она.
— Нет, — хриплым и страдальческим голосом ответил призрак. Казалось, ему потребовалось собрать воедино всю свою силу воли, чтобы отказать ей.
Так оно и было на самом деле. Плечи Валентина дрожали под ладонями девушки, его мышцы были сильно напряжены. Вероника чувствовала себя как заводная игрушка с заведенной до предела пружиной, и кто-то все еще удерживал ключик, не давая выхода запасенной внутри энергии. Если он отпустит ключик, то игрушка начнет вращаться.
— Ма douce amie, — прохрипел Валентин, — я не могу…
Он отпустил Веронику, встал и повернулся к ней спиной, опустив руки. Казалось, что Валентин невероятным усилием воли сдерживает себя, стараясь не прикоснуться к девушке.
Веронику охватила паника, и ее дрожащие ноги обрели способность двигаться. Девушку испугало вовсе не отчаянное поведение Валентина, а его слова: «Ма douce amie» — моя любимая.
Она убежала в комнату, схватила халат со стула, накинула его на себя и дрожащими пальцами стала набирать номер Харви. Ей просто необходимо было чем-нибудь заняться, чтобы отвлечься и не смотреть на Валентина.
— Я не смогла подойти к телефону, когда вы звонили, — объяснила Вероника, молясь Богу, чтобы ее голос не дрожал от переполнявших ее чувств.
— Вы слышали сообщение? Извините, что я позвонил в столь поздний час, но вы попросили звонить, как только мне удастся отыскать какую-нибудь информацию, — сказал Харви.
— Все нормально, просто я боюсь, что не полностью слышала ваше сообщение.
— Ваша Эмма — это Эмма Уоррен. Эмма Уоррен была знаменитой личностью в «Небесных воротах».
— Значит, нам не сложно будет установить, кто ее отец, правда?
— Не совсем, но по крайней мере теперь у нас есть несколько возможных путей поиска. Поскольку Эмма Уоррен была выдающейся особой в нашем обществе, то, вероятно, ее имя должно упоминаться в письменных свидетельствах того времени. Кроме того, еще остается кладбище, музей и старые газетные архивы. Когда вы сможете подъехать к нам?
— Дайте подумать… Сегодня четверг. Завтра у меня занятия, потом работа, но в субботу я могу прямо с утра отправиться к вам.
— Жду вас к восьми часам, а за оставшееся время я поищу еще чего-нибудь.
— Спасибо вам, Харви.
— Не за что. Местные историки существуют как раз для таких случаев.
Вероника повесила трубку, повернулась и увидела, что за ее спиной стоит Валентин. К счастью, он уже был одет, но огонь все еще ярко пылал в его голубых глазах, словно отражение ее собственных бушующих чувств.
Страсть… Но это было выше страсти.
Это чувство никак нельзя было назвать страстью, потому что желание заняться с Валентином любовью отошло на второй план. Теперь Веронике гораздо сильнее хотелось, чтобы он просто обнял ее и без конца повторял эти сладкие слова.
«Ма douce amie».
И это напугало девушку до смерти.
Это все, что Валентин смог сделать, чтобы не прикоснуться к ней, не овладеть ею и
