— Наверное, это вопрос жизни или смерти, — пробормотала она, открывая дверь.
И в тот же момент Вероника лицом к лицу столкнулась с мистером «Замечательный парень» и «Пламенная любовь».
Только сегодня на нем была майка с надписью «Да здравствует Лас-Вегас!».
В руках он держал топор.
Да, это определенно был вопрос жизни и смерти, причем ее собственной.
— Что вы здесь делаете? — накинулся на нее мистер «Да здравствует Лас-Вегас!».
— Я… я живу здесь.
— Я знаю это, но вы должны быть в это время совсем в другом месте. — Он нахмурился, достал из кармана записную книжку и начал перелистывать ее, — В это время вы со своими друзьями должны находиться в кафе, где подают сладкие блюда.
— В «Д-Джейке», — заикаясь, пробормотала Вероника, уставившись на топор. Ее сердце бешено колотилось и, казалось, вот-вот выскочит из груди.
— Да, правильно, сегодня вечером вы должны быть в «Джейке». Всю прошлую неделю вечером вы были там.
Шесть дней подряд!
Когда смысл этих слов дошел до сознания девушки, ее мысли приняли другое направление: «Джейк». Каждый вечер. Шесть дней подряд.
— Откуда вы знаете, где я была? — Она замолчала, когда разрозненные части мозаики стали складываться в ее голове. Слишком часто Вероника видела этого парня в университетском городке, потом этот странный случай, когда она почувствовала, что кто-то наблюдает за ней. — В-вы следили за мной?
— Это называется изучением распорядка дня объекта.
— Моего р-распорядка?
— Куда вы ходите, что вы делаете и тому подобные вещи. — Заметив озадаченное выражение на лице девушки, мистер «Да здравствует Лас-Вегас!» добавил:
— Да, я знаю весь ваш распорядок дня, леди. Для меня не существует ничего тайного в вашей жизни. — Он прищурил глаза. — Вы не должны были находиться здесь в это время, — снова повторил он, сжав пальцами топорище. — Я, конечно, извиняюсь, но мужчина должен делать то, что он должен делать. — Топор взлетел вверх, и мистер «Да здравствует Лас-Вегас!» шагнул вперед.
Он собирается убить Веронику прямо здесь и прямо сейчас! Перепуганная девушка открыла рот, но слова застряли у нее в горле. Она бросила взгляд на открытую входную дверь. «Беги!» — приказывал мозг Вероники, но перед лицом смерти ее тело, кажется, отказывалось повиноваться. Девушка не могла кричать, двигаться, дышать — она ничего не могла сделать.
Ей удалось только закрыть глаза и начать молиться:
— Пожалуйста, прости меня за все мои грехи…
Пол скрипнул.
— ..за все мои плохие мысли…
Тяжелое дыхание мужчины эхом раздавалось в ушах Вероники.
— ..за то, что я солгала Дженни в восьмом классе по поводу ее ужасной прически, назвав это уродство просто божественным…
Шаги приближались.
— ..за то, что я мало помогала пожилым людям и маленьким детям, смотрела порнографический фильм по кабельному телевидению несколько месяцев назад, ела двойные порции дурной пищи, хотя и понимала: мое тело — храм…
— Извините, — снова проворчал парень. Пол скрипел под ним, его топор рассек воздух, и…
Он прошел мимо нее! Слава Богу! Топор не опустился на ее голову, и кровавого убийства не произошло…
Неужели он прошел мимо?
Вероника резко открыла глаза, обернулась и увидела мистера «Да здравствует Лас-Вегас!» у кровати. Он поднял топор. Полукруглое лезвие блеснуло серебристым светом, собираясь обрушиться на беззащитную стойку…
— Нет! — закричала Вероника.
Неожиданно к ее голосу присоединился крик другой женщины:
— Норман Натаниель Пресли!
Топор застыл в воздухе, девушка оглянулась и увидела незнакомку, стоящую в дверях ее квартиры. На лице такой высокой симпатичной женщины было такое печальное выражение, что даже у Вероники остановилось сердце.
— Я знала об этом! — заплакала незнакомка, пронзая девушку своим пристальным взглядом. — Ах ты, подлый ползучий змей. Я знала, что ты обманываешь меня!
— Обманываю? — Норман с видимым облегчением посмотрел на нее. — Ты так думаешь? Но я здесь вовсе не из-за нее, дорогая.
— Неужели? — сверкнула глазами женщина. — Расскажи это своей мамочке, подонок! Как только я вернусь домой, первым делом сообщу ей, чем ты занимался в последнее время!
— Подожди немного и не устраивай истерики. Я сказал правду и пришел сюда вовсе не ради этой девушки, а вот за этим. — Мужчина показал на кровать.
Сердитое выражение Нормы Рени сменилось замешательством, когда она взглянула туда, куда показывал Норман. Женщина мигнула и стала вытирать заплаканное лицо.
— Кровать? О Боже мой, ведь это кровать!
— Подожди немного, я сам ждал этого момента несколько недель. Теперь я наконец сделаю то, что сказал док.
Норма сердито посмотрела на своего жениха.
— А я думала, что ты в это время бегал за юбками.
Значит, обманывая меня и сочиняя сказки про игру в карты с Бадди и Вудроу, ты на самом деле разыскивал эту кровать?
— Да. — Казалось, Норман был рад тому, что обвинения в измене сменились обвинениями во лжи.
— Ты знаешь, как мне было плохо, когда сегодня вечером позвонил Бадди и захотел поговорить с тобой? Я ответила ему, что ты у него дома играешь в карты. А он мне сказал, что тебя там нет. Как все глупо! — снова закричала Норма, не давая своему жениху даже вставить слова, — Я расстроилась и чуть не сошла с ума! Я проплакала несколько часов и решила, что если ты действительно дурачишь меня, то мне нужно самой это увидеть.
— Как же ты нашла меня?
— Я ездила несколько часов по городу, а потом заметила тебя, когда ты брал воду в киоске.
После этого я стала следить за тобой. — Женщина покачала головой. — Несколько недель лжи, несколько недель, Норман Натаниель. Как ты мог?..
— Я должен был быть уверен; что этой девушки нет дома. Мне нельзя было рисковать, приходя сюда. Я должен был понаблюдать за ней, чтобы знать, где и когда она находится. Только в ее отсутствие я мог взломать замок и сделать то, что я сделал бы раньше, если бы этот сторож не остановил меня.
— Так, значит, вы — помощница адвоката? — спросила Вероника, вспомнив рассказ Валентина о том, как ему чудом удалось избежать топора взбешенного жениха в магазине.
— Была, — всхлипнула Норма Рени. — Когда сторож рассказал, что Норман чуть не искрошил на части мебель из особняка, меня уволили. — Слезы хлынули из глаз женщины, оставляя за собой черные следы туши.
— Теперь, дорогая, тебе самой уже не нравится эта работа.
— Это не имеет никакого значения. Меня выгнали!
Меня никогда раньше не выгоняли. А потом я вдруг узнаю, что мой жених обманывал меня.
— Я не обманывал.
— Ты сам признался несколько секунд назад!
— Теперь, дорогая, когда ты все узнала, поезжай домой. — Норман посмотрел на кровать. — Остальное — между мной и этой вещью. Я и в самом деле чувствую, как агрессия покидает меня от одного вида этой
