— Ну так я тебе скажу.
— Говорите.
— Приятель, ты в голове у Господа Бога.
Должен признаться, что я пришел в замешательство. В сильное замешательство. Когда, распрощавшись с Ласло, я вышел из его офиса, повернул налево, спустился по лестнице на улицу, повернул направо, а потом снова направо в переулок рядом с баром Фанджо, я испытывал сильное замешательство.
Разумеется, я знал, как каждый из нас знает, что без сновидений и воображения человечество не было бы человечеством. Но мысль о том, что когда мы думаем, мы проникаем в разум Господа, оказалась для меня неожиданной.
Так что я сейчас делаю? Я посмотрел на свои ноги. Прогуливаюсь у Бога в голове?
Тогда почему на мне веллингтоны?
Взгляд заскользил по одежде.:
И вечерний костюм!
Я ощупал голову.
И котелок!
Я никогда его не придумывал!
— О боже, — сказал я. — Похоже, я начинаю сходить с ума. Нет, так не пойдет — спятивший внутри Господа Бога!
И тут до меня дошло. Как это обычно бывает. До меня дошло, что Ласло Вудбайн хотел сказать, когда говорил о нарушении хода вещей. Когда Билли Барнес и его банда из компании «Некрософт» загружает людей в Некронет, те невольно попадают в божий разум. Получается как бы множественный распад личности Господа, и тот становится параноидным шизофреником.
Значит, в конце концов Всевышний сойдет с ума.
Я огляделся. Позади меня — улицы Манхэттена, впереди — пустыня Пропавших. В переулке — никого. Я опустился на колени.
— Господи, — сказал я, складывая перед собой руки. — Знаю, в прошлом я просил у Тебя всякого. Но за последнее время я поднабрался ума-разума относительно того, что давать и что брать. Поэтому сейчас я не хочу ни о чем Тебя просить. Обращаюсь к Тебе затем, чтобы сказать, что мистер Вудбайн просветил меня по поводу того, что я нахожусь у Тебя в голове, и все такое. Хочу сказать Тебе, что намерен выбраться отсюда. И когда я это сделаю, я вытащу всех остальных и оставлю Твой разум в покое. Вот и все, что я хочу сказать. Я ни о чем Тебя не прошу. Я просто предлагаю свои услуги. Я буду стараться. Хорошо? С любовью, Роберт. Аминь.
Я перекрестился, поднялся на ноги и отряхнул брюки.
— Хорошо, — сказал я. — Пусть будет пустыня Пропавших. Но берегись, Билли Барнес! Я до тебя доберусь!
Если человек в котелке, вечернем костюме и веллингтонах, пересекающий пустыню Пропавших в голове у Всевышнего, и доставлял Билли Барнесу беспокойство, то тот хорошо это скрывал.
Билли сидел в кабинете Блейзера Дайка. Правда, теперь на двери кабинета красовалась табличка с именем Билли Барнеса.
Раздался сигнал внутренней связи.
— Да? — сказал Билли.
— К вам государственный секретарь, сэр.
— Государственный секретарь? А я думал, премьер-министр собственной персоной.
— Какое-то срочное дело международного характера.
— Где-то на стороне.
— Извините, сэр?
— Не важно. Пусть государственный секретарь войдет.
— Непременно, сэр.
Дверь отворилась, и в кабинет вошла новая секретарша Билли — женщина необычайной красоты, но с безумными глазами, — а за нею человек совершенно обычной наружности.
— Джайлс Гримпин, — представился государственный секретарь, протягивая руку. — Рад познакомиться.
Билли Барнес пожал протянутую руку. Она оказалась потной. Билли улыбнулся гостю. Надо же, какой потливый. Полный и не импозантный. Да еще перхоть на плечах не по фигуре скроенного пиджака.
— Садитесь, — сказал Билли. Государственный секретарь сел.
— Кофе? — предложил Билли. — Или, может быть, что-нибудь покрепче?
— Эх, начнешь — не остановишься. Пожалуй, рюмочку виски.
— Разумеется.
Билли подошел к бару, налил полный стакан госсекретарю и содовой себе.
— Спасибо, — поблагодарил Джайлс, взяв стакан с виски.
