газет уже назвало главного подозреваемого: Уильяма Старлинга, полковника Ее Величества Воздушной кавалерии.
Он не явился к запуску. Его однополчанин, благородный Элдженон Уилберфорс, он же Крепыш, добровольно вызвался пилотировать корабль, чтобы спасти честь Британской короны, и был посмертно награжден Крестом Виктории.
Ясно, что полковник Уильям Старлинг и был всему виной. Его имя предавали позору на первых полосах всех дневных газет – за исключением «Брентфордского Меркурия», который поместил на передовице первую главу автобиографии Брентфордского Мальчика-улитки.
Тем временем просто Уилл Старлинг сидел с Тимом в баре «Золотая Заклепка» в Уайтчейпле. Просто Уилл Старлинг жевал свиные пятачки, время от времени прерывая это занятие ради больших глотков портера. Просто Уилл Старлинг был весьма встревожен, что слегка осложняло процесс поедания пятачков.
– Сними шарф, – посоветовал Тим.
Уилл коснулся шарфа, который закрывал ему лицо, но не снял его, а поднял повыше.
– Не могу, – ответил он шепотом. – Взгляни в любую газету. У меня лицо врага общества номер один.
– Весьма несправедливо в отношении твоего много-много-раз-прапрадеда, – Тим сидел без шарфа, поскольку его портрет не украшал ни одну газету, даже самую захудалую. – Ты не думаешь, что это он сделал, Уилл?
Уилл вздохнул.
– Мы оба знаем, что это не так, – ответил он, наполовину прожевав свиной пятачок. – Это Джозеф Меррик, Человек-слон.
– Следовало бы сдать его в полицию.
– Мы уже это обсуждали. Прекрати.
Тим сделал задумчивое лицо и убрал со лба прядь волос.
– И что ты предлагаешь делать дальше?
– А что бы ты сам сделал?
Тим придал своему лицу чуть иное выражение задумчивости, почти неотличимое от прежнего. А когда у кого-то на лице появляется выражение задумчивости, это не всегда означает появление множества новых идей.
– Ну… – задумчиво протянул Тим.
– Хочешь знать мое мнение, шеф? – вмешался Барри.
– Нет, – отрезал Уилл.
– Что «нет»? – спросил Тим.
– Барри спрашивает, хочу ли я знать его мнение.
– Я бы хотел.
– А я не хочу. Если хочешь, могу изложить свое.
Лицо Тима стало не просто задумчивым, а задумчивым и внимательным. Это означало, что он приготовился слушать.
– У меня нет никаких зацепок, – начал Уилл. – Стыдно признаться, но я вконец запутался. Мой альтер эго куда-то подевалось, наш общий много-раз-прапрадедушка тоже. Нас обоих разыскивает полиция – и меня, судя по всему, она будет разыскивать чуть более активно. Кроме того, есть марсиане, которые атакуют, как только Британская империя отправит к Луне новый корабль. Есть ведьмы, которые готовы сотворить самые немыслимые пакости. И не забывай о роботах-терминаторах. Голову даю на отсечение: один из них не сегодня-завтра объявится. И еще убит мистер Рюн. Что бы там ни плел мой двойник, я понятия не имею, кто это сделал. И за каким чертом этот кто-то убивал женщин. Зато у меня есть подозрение, что самое худшее я тебе еще не назвал.
Тим глотнул портера.
– Гадость какая, – фыркнул он. – Я уже убедился: самое лучшее пиво – в Брентфорде.
– Думаю, пройдет немало времени, прежде чем мы туда вернемся.
– Можно заказать брентфордское пиво из «Савоя».
– Мы не можем вернуться в «Савой». Меня узнают.
– Шеф, могу я внести предложение?
– Барри… заткнись, пожалуйста.
– Но, шеф…
– Нет, Барри. Знаешь, Тим, у всего есть светлая сторона. Давай еще раз подумаем. Каков самый простой выбор?
– Хм… – Тим снова изобразил задумчивость.
– Самое простое – ничего не делать. Вообще ничего.
– Но я не собирался…
– Я имею в виду себя. Что если мне вернуться в будущее, но за день до того, как я обнаружил часы Бэббиджа в «Мастерском ударе эльфа-дровосека»? Ну и… взять и ничего не обнаруживать. Вернее, сделать
