– Может быть, «контрабанда»? – предложил поэт-лауреат.
В перерывах между номерами оркестр исполнял избранные фрагменты из музыки к спектаклю «Иосиф и его разноцветное платье», а также из спектакля «Апокалипсис: Мюзикл» [144] премьера которой состоялась в одном из пабов Брентфорда, но не была оценена критикой.
– Когда будут танцующие медведи? – спросила Ее Величество королева Виктория (благослови ее Бог).
Принцесса Александра не ответила. Разговаривать с набитым ртом не принято, а ее голова как раз покоилась на коленях мистера Джозефа Меррика.[145]
Когда хорошо проводишь время, оно идет быстро. Между прочим, это означает, что таких понятий, как
Оттанцевали страусы, на которых ездили карлики. Явила себя во всем блеске Кавалькада Причуд. Отлетали птицы высокого полета, борцы побороли друг друга, ушли с каната канатоходцы, а мистер Аквафаг вернул обратно не только золотую рыбку, которую до этого проглотил, но макрель, лосося, морского окуня, рыб-молот и целый отряд дельфинов. Казаки показали представление «Взятие Сталинграда». Затем выступила балетная труппа автоматов лорда Бэббиджа. Великаны исполнили Танец Маленьких Туфелек. Потом были танцующие медведи (которым бурно аплодировала Ее Величество королева – ни в коем случае не забудьте сказать «благослови ее Бог») и танцующие слоны (которые не произвели на нее никакого впечатления). А еще – бесчисленные клоуны, мимы, фокусники и, конечно, Осел Освальд, который станцевал венский вальс. Так что никто не заметил, как приблизилась полночь.
– Вы хорошо проводите время?
На арену снова вышел граф Отто Блэк. Вместо ответа публика разразилась овациями.
– Позвольте мне услышать ваше «Да!»
– Да!» – ответила публика.
– Да!
– Да!!!
– Да… – произнес Тим.
– Что? – переспросил Уилл.
– Кто-то кричит «Да». Полагаю, это граф Отто.
– О да… – вздохнул Уилл.
Они сидели на лестнице. На той самой лестнице, по которой уже два часа то спускались, то поднимались.
– Нас обманули, – сказал Уилл. – Мы в ловушке. Мы не можем даже найти дверь, чрез которую суда проникли. Сами вошли в западню. Это вроде ленты Мёбиуса. Ни начала, ни конца.
– Должен быть выход, – сказал Тим.
– Должен, – согласился Уилл. – Только не подумай, что я слишком туп и поэтому мы до сих пор здесь топчемся. Я буду действовать так, как сочту нужным.
– Я тебя не понимаю, – признался Тим.
Уилл вздохнул:
– Барри.
Тим и Уилл материализовались на галерке амфитеатра, за спинами толпы.
– Тебе достаточно было попросить, шеф, – заметил Барри. – И вам не понадобилось бы два часа бегать кругами. А теперь… Посмотри, который час.
– Не могу, – ответил Уилл. – У меня часы украли.
– Полночь близится, шеф. Осталось пять минут.
– Что?!
– Опять ты со своим «что». Остолоп!
– Да! – снова закричала уважаемая публика, и у Уилла заложило уши.
– А теперь, – граф Отто вновь зашагал по арене, – наступает конец представления. И мы увидим, как падает занавес…[146] Друзья мои, я вам представлю номер. Не сомневаюсь, он вас впечатлит. Я прожил жизнь – в чем честно вам признаюсь – в которой места не было для скуки. Я странствовал по всем дорогам мира и делал все, чтоб верою и правдой… служить моему властителю Сатане.
– Такой стих испортил! Правда, шеф?
В зале раздались многочисленные «О-о-о!», «Что?», «А?», а кто-то довольно громко произнес: «Господи, помилуй».
– Да, – граф Отто Блэк кивнул. – Я сказал именно то, что имел в виду. Сатане. Вы не ослышались.
Зрители начали вставать – но уже не для того, чтобы поприветствовать графа. Те, кто не встали, беспокойно зашевелились. С удвоенным пылом зашелестели веера. Люди натягивали лайковые перчатки, надевали цилиндры, скрывая под ними уложенные с помощью макассарового масла прически. Несколько человек уже направилось к выходу.
– Тихо! – приказал граф Отто. – Всем оставаться на местах. Никто отсюда не выйдет.
