добровольном заточении проводил все дни. Не считая, конечно, того первого дня, когда она появилась в Хеддон-Холле и они впервые встретились после четырех лет разлуки.
— Набираетесь ценных сведений, чтобы потом обрушить их на меня в виде очередной лекции?
Уловив в словах графа насмешку, Лаура обиделась. Она и так проявляла поистине ангельское терпение, помогая ему. Он мог бы по крайней мере вести себя как воспитанный человек. Тем более что все вокруг были уверены, что они с графом прекрасно ладят.
Тот факт, что хозяин принял «дурочку» на секретарское место, немедленно породил слухи, и теперь женщины смотрели на нее искоса, а мужчины недвусмысленно ухмылялись.
Лауре хотелось удовлетворить их любопытство и сообщить о том, что она по-прежнему невинна, что граф даже не прикасался к ней.
По сути дела, в жизни ее почти ничто не изменилось — даже по сравнению с ненавистной академией.
Миссис Вулкрафт от души посмеялась бы, узнай она, что «место нее у Лауры появился другой тиран, гораздо более строгий.
Стоило ей посадить кляксу, Алекс заставлял заново переписывать письмо. Более того, он отчитывал ее за то, что он переводит бумагу. Лаура готова была бросить на стол деньги, что граф платил ей, и потребовать, чтобы он вычел стоимость бумаги из ее жалованья. Однако, посчитав, сколько он ей платил, она пришла к печальному выводу: этих денег не хватило бы даже на склянку приличных чернил, не говоря уже о мелованной бумаге. Ей сразу вспомнился другой случай — как он ворчал, когда ему пришлось заплатить пенни за то, чтобы она могла добраться до дома, — Лаура явилась без единой монетки.
Он добрый час обсуждал сумму расходов на ее содержание в Хеддон-Холле — учитывал каждую мелочь, пока едва не довел Лауру до истерики.
Она вместе с другими слугами обедала на кухне, и всякий раз граф выговаривал ей за опоздание. Когда она искала ему книгу в библиотеке, он неизменно ворчал, что она слишком долго копается.
Час назад он прогнал ее, а теперь, разыскав, говорил с ней таким тоном, будто она должна была во всем ему подчиняться! Неужели им никогда не прийти к взаимопониманию?
— В книгах, милорд, можно найти почти все знания, накопленные человечеством. Что вы вменяете мне в вину — то, что я умею читать, или то, что мне случается запоминать прочитанное?
Она смотрела прямо на него, и взгляд ее был вовсе не таким ангельски безмятежным, как час назад. Сейчас в ее зеленых глазах читалась открытая враждебность.
— Увы, ваши убеждения не совсем верны. В противном случае приготовление пищи не составляло бы для вас такой проблемы.
Лаура предпочитала не вспоминать, с каким облегчением вздохнула кухарка, узнав, что новая служанка больше не будет ей «помогать».
— Разве опыт не лучший учитель? — продолжал граф. — Разве те уроки, которые человек получает от жизни, не оставляют след куда более отчетливый, нежели тот, что остается после прочтения книг о чужих уроках?
— Вы хотите сказать, что весь тот опыт, что накоплен другими, не в счет просто потому, что вы не приобрели его непосредственно?
Граф подошел к скамье и, чуть сдвинув в сторону юбки Лауры, сел с ней рядом. Окинув взглядом зимний сад, он вдруг подумал, что это место — самое подходящее для нее. Она наполнила бы Хеддон-Холл жизнью и весенней жизне-цостностыо.
А потом — казалось, он говорил сам с собой — граф предался воспоминаниям, и Лаура слушала его затаив дыхание.
— Перед тем как я взял командование на себя, мне пришлось пройти через долгие часы муштры, тренировок и упражнений. Меня учили закаленные на войне офицеры, многое повидавшие. Я прочитал множество книг по военному делу, но что такое война, не знал, пока то, о чем написано в книгах, не превратилось для меня в реальность. Вы можете сколько угодно читать о битвах, мой начитанный секретарь, но вы никогда не узнаете, что это такое, пока не вдохнете густого пушечного дыма и не услышите стоны умирающих.
Граф умолк. Воцарилась гнетущая тишина.
Пораженная словами Алекса, Лаура протянула руку и коснулась его плеча, пытаясь перенести графа из призрачной страны воспоминаний в ароматный весенний сад.
— Как это было, милорд? — спросила она; в эти мгновения Алекс казался ей самым одиноким человеком на свете.
— Вы об этом? — спросил он, коснувшись маски.
Она не сказала ни слова, даже не кивнула, но во взгляде се зеленых глаз ясно читался вопрос.
Что он мог рассказать ей? Как мог объяснить? Он и сам удивился, когда вдруг снова заговорил:
— Если бы мне не посчастливилось родиться сыном графа, я не сидел бы сейчас здесь с вами…
Он не стал рассказывать о череде дней и месяцев, когда молил Бога, чтобы тот даровал ему смерть. Если бы не право, данное ему при рождении, он ютился бы внизу, в крошечной, лишенной окон каюте. Но ему посчастливилось служить на флоте не матросом, а одним из офицеров нового призыва, и он единственный из них остался в живых после той ужасной битвы в бухте Квиберон…
— Нам бы повернуть в ближайший порт, в укрытие, но мы рвались вперед на всех парусах.
Алекс на несколько мгновений умолк — ему вдруг почудилось, что сад подернулся дымкой, задрожал, как мираж, и исчез, уступив место высокой морской волне.
— Если бы у нас не рухнула мачта и если бы не тяжелые паруса, мы еще имели бы шанс остаться на плаву. — Новая система крепления парусов позволяла выигрывать время при маневре, но для управления таким кораблем, как «Скипетр», требовалось немало умения и сноровки. Впрочем, тогда ему не
