Алано и Тима звали помогать тушить пожар. Эдмундс стоял рядом с лошадьми.
— Идите, помогайте. Я знаю, что вы этого хотите. Я посижу в карете.
— Я предпочел бы, чтобы вы отправились домой, леди Сара, — сказал Алано.
Как странно, что в этот момент ей представился Килмарин. Килмарин с его огромными строениями и мощными башнями.
— Для этого времени будет достаточно, — ответила она, не желая признать, что она действительно не хочет сейчас видеть Чейвенсуорт.
Ей придется спать там, где спал Дуглас, обнимать его подушку. Когда она будет плакать, некому будет ее утешить.
— Идите, — сказана она Алано.
Оглянувшись, Сара увидела фантастическую картину: черные тени, рыжие языки пламени, клубы белой пыли, и над всем этим чистое черное небо.
Она открыла дверцу кареты и ждала, когда опустятся ступеньки. Медленно она поставила ногу на нижнюю ступеньку, потом на следующую и вошла в карету. Сев, расправила юбки в соответствии с этикетом, которому ее всегда учили. Платье, конечно, погибло. Оно в двух местах порвано и все покрыто странной серой пылью. И все равно она скрестила лодыжки под юбками и аккуратно сложила руки на коленях. Где-то она потеряла шляпку. Но она также потеряла мужа. Так что потеря шляпы ни в какое сравнение не идет.
Сара закрыла глаза, стараясь не плакать. Для слез еще будет время, долгие годы. А пока ей нужно пережить эту ночь. Сколько часов до утра? Нужно знать, чтобы отсчитывать их в уме. Если у нее будет какая-то цель, она сможет достичь ее без слез.
Дверца кареты резко открылась.
— Что, черт побери, ты тут делаешь? Я едва не убил тебя, ненормальная ты женщина! У тебя совсем разума нет?
Сара уставилась на Дугласа, не в силах ответить. Она могла только смотреть на него, покрытого сажей. Из его черных волос торчали щепки, лицо в пыли. Белая рубашка порвана, на правой щеке кровавая царапина.
Ее сердце, которое в последние полчаса было камнем, снова забилось.
Она выскочила из кареты и налетела на него, как фурия. И ее нисколько не интересовало, что внимание людей теперь сосредоточено не на пламени, а на ней, леди Саре Эстон.
— Ты взорвал себя, болван ненормальный! — кричала она, колотя его в грудь.
— Сара! — Он схватил ее руки и отвел в стороны.
— Ты мог умереть! Ты мог умереть!!!
— Я рассчитал все, кроме того, что ты здесь окажешься! — кричал он. — Я мог убить тебя, Сара Эстон. Ты об этом не подумала?
Она опустила голову, ее гнев медленно стихал. Прошло несколько долгих минут, пока она с трудом обрела самообладание. Он выпустил ее запястья, и она отстранилась, все еще тяжело дыша.
— Ах, любимая, я причинил тебе боль, — сказал он мягко.
Сара подняла на него глаза:
— У тебя сильный шотландский акцент. Почему?
Он не отвечал. Вместо этого, на виду у всех, кто смотрел в их сторону, он прижал ее к стенке кареты и поцеловал — великолепно, удивительно. Она могла лишь ухватиться за него и стонать.
Она провела руками по его груди, схватила за плечи, погладила ладонями его руки. Ей хотелось чувствовать его всего, убедиться, что он здесь, что он не плод ее отчаянного воображения. Это не видение, в котором осуществилось ее самое заветное желание. Он действительно здесь, обнимает ее, целует.
— Ненормальная ты женщина, — пробормотал он, почти касаясь ее губ.
— Болван ненормальный: ты взорвал себя.
— Я бы этого не сделал, если бы знал, что ты приехала.
Она отстранилась и смотрела на него, положив руки ему на грудь. Он так дорог ей и так сердит. Так же, как и она. Пусть гневается. Пусть они оба злятся, главное, что он жив.
— Я мог ранить тебя, Сара, — сказал он. Его руки коснулись ее лица. Пальцы прошлись по скулам, зарылись в волосы у висков. Его ладони были грубыми, но она ни за что не шелохнется. — Ты была в опасности, а я ничего не знал.
Она сжала его запястья.
— Я не могла позволить ему держать тебя там, Дуглас. Я должна была что-то сделать.
Он покачал головой.
— Ты — Туллох, — сказал он. — Несмотря на то что ты дочь герцога.
Герцог. Она совсем забыла. Она видела, как Тим и Алано тащат его, и больше ничего не помнила.
— Он выжил?
— Да. К несчастью, на него упал кусок стены. По словам Алано, у него рука сломана.
— А Саймонс?
— Мы с ним спустились на второй этаж перед взрывом.
В этот момент Дуглас решил поцеловать ее снова, так что она не могла сосредоточиться на судьбе Саймонса.
Через два поцелуя она кое-что вспомнила и, отстранившись, посмотрела ему в глаза.
— Почему ты хочешь расторгнуть наш брак? — спросила она.
Вместо ответа он шагнул в карету и потянул Сару за собой. В другое время она сказала бы ему, что джентльмены так не поступают, и он записал бы это, чтобы не забыть. А сейчас она оказалась у него на коленях и обняла за шею.
Он усмехнулся и притянул ее ближе, и она чувствовала, как бьется его сердце у ее груди.
— Я никогда бы не отпустил тебя, Сара, — сказал он, касаясь губами ее виска. — Твой отец угрожал мне расторжением брака, если я не изготовлю для него алмазы.
Ухватившись за его плечо, она чуть отстранилась, чтобы видеть его лицо.
— Он не имеет права! Как он смеет этим угрожать!
— Не имеет, — сказал Дуглас, — но я не знал этого, пока не поговорил с поверенным. — Пришла его очередь всматриваться в ее лицо. — Ты следила за мной?
— Только сегодня на третий день я пыталась выяснить, куда ты исчез. Я думала, что ты решил развестись.
Он притянул ее ближе, словно чтобы укорить за такую мысль.
— На самом деле я хотел попытаться договориться с твоим отцом. Я собирался отдать ему все мелкие алмазы, которые у меня были, в счет нашей сделки. Я хотел, чтобы он не вмешивался в нашу жизнь. К сожалению, у меня не было шанса.
Сара уставилась на него.
— Не думаю, что он мой отец, — сказала она, сообразив, что еще не сообщила это Дугласу. — Возможно, я даже не леди Сара. — Она рассказала, что знала о матери и Майкле Туллохе.
Когда она закончила, Дуглас молчал.
— Твоя жизнь сильно изменится? — наконец спросил он. — Если ты обнаружишь, что это правда и ты дочь Майкла?
Сара удивленно посмотрела на него.
— Это объяснило бы, почему герцог никогда не любил меня. Но я не чувствовала бы себя вправе жить в Чейвенсуорте.
— Уж кто-кто, а ты заслужила это. Я никогда не видел, чтобы кто-то работал так много и так ответственно.
Сара сидела, слегка ошеломленная его похвалой. Она никогда не знала, что он так это воспринимает.
Возможно, из-за позднего времени или из-за пережитого горя, но она смотрела на него, ничего не скрывая.
— Любимый мой, пожалуйста, брось эти ужасные алмазы. Я не хочу тебя потерять.
