Едва его ноги оторвались от палубы, в недрах флагманского корабля Алашома раздался взрыв, затем еще несколько. Дредноут, искореженный внутренними магическими выбросами, накренился. Из всех отверстий хлестало пламя, в Великую Бездну сыпались обломки и члены экипажа. Взлетевший архидемон, тяжело взмахивая крыльями, направился к дирижаблю Императора.
Аргаррон тяжело рухнул на взлетную палубу дирижабля, сейчас практически пустую. Все вертопланы с гросками в кабинах сейчас были в гуще битвы. Однако из дверей ангара на площадку выбежало несколько жрецов, которые, видимо, наколдовывали защитные чары на взлетающие вертопланы.
— Повелитель! — Один из старших жрецов помог архидемону встать. — Как они посмели!
— Крови, — прохрипел Аргаррон, и один из жрецов бросился в недра корабля.
Жрецы подтащили израненного Повелителя к небольшому капищу в ангаре и усадили рядом с алтарем. Вернулся жрец, притащивший рабыню — юную шуольскую девушку. Та слабо вырывалась, но силы были явно не те, чтобы справиться с матерым гарром. Взметнулся нож, и кровь из рассеченного горла хлынула на алтарь. Девушка захрипела, дергаясь в конвульсиях в руках жрецов. Вскоре она затихла, а ее кровь окрасила в алый цвет алтарь и стены вокруг него. Жрец брезгливо отпихнул труп ногой.
Раны архидемона тут же начали затягиваться, а глаза разгорелись с прежней силой. Он мог бы и сам исцелить тело, но на это потребовалось бы довольно много сил, которые архидемон предпочел сберечь ценой жизни всего лишь одной рабыни, принесенной в жертву в непосредственной близости от него.
Аргаррон поднялся, окинул взглядом жрецов.
— Вы будете вознаграждены, — сказал он. — Все получат по сотне невольников и золота в количестве собственного веса!
Гарры преклонили колени, а старший из них лишь склонил голову. Повелитель умел не только карать, но и вознаграждать за верность.
Бой постепенно сходил на нет. Вымотавшиеся воины возвращались на корабли и острова, главные силы отходили для перегруппировки. Тем более что у шуолов погибло всё командование, и магическую поддержку осуществлять тоже было некому.
Аргаррон, полностью оправившийся от последствий вылазки, взошел на мостик флагманского дирижабля и осмотрел место битвы. Главный остров гаррской армады всё еще горел, а от его цитадели не осталось ни одной целой постройки. Архидемон лишь надеялся, что колоссальные материальные средства, находящиеся внутри, хотя бы частично уцелели.
Император посмотрел вслед организованно отступающим шуолам.
— Мы атакуем их сейчас, Повелитель? — спросил он. — По-моему, самое время…
— Нет. — Аргаррон немного сощурился. — Возвращаемся на Горнагар.
— Но…
— Немедленно! — Архидемон повернулся к Императору и посмотрел ему в глаза. — Если мы будем преследовать их на их территории, то последствия могут быть катастрофическими. Выиграть битву и проиграть войну — самое обидное, что может случиться. Не самое страшное, но самое обидное. Так что поворачивай.
— Да, Повелитель. — Император чуть склонил рогатую голову и принялся отдавать распоряжения по Эху Тьмы.
Армада Аргаррона, неспешно развернувшись, двинулась в обратном направлении, прекратив наступление. Ценой огромных и невосполнимых потерь шуолы всё же добились своего: до Алашома гарры не дошли.
Ростислав сидел в каюте корабля и смотрел на покоящийся в цветке Мирласа хрустальный шар. Его посещали неприятные мысли. Например, он не знал, можно ли дать родителям новые тела, или же придется разбить шар и выпустить души на свободу, дабы те обрели спокойное посмертие. При мысли о втором варианте на глаза навернулись слезы. Ростислав только теперь, когда на время миновали все опасности, осознал, насколько он соскучился по родителям.
«Хочешь поговорить»? — вдруг спросил Мирлас.
«Что?» — не понял юноша, погруженный в мрачные мысли.
«Хочешь поговорить с родителями? — повторил лотофаг, затем пояснил: — Я сумел подобрать частоту…»
«Конечно!» — Ростислав вскочил, задев крыльями какой-то канделябр, который с грохотом упал.
«Тогда сядь и расслабься».
Ростислав опустился обратно на диван и откинулся на спинку, прикрыв глаза. В мозгу сначала был какой-то шум, а потом всё сознание заполонило калейдоскопом образов, из которых в конце концов сложились знакомые лица…
«Мама! Папа!» — мысленно воскликнул он, подавив желание броситься незнамо куда.
«Ростик? — Мамин голос, звучавший в мозгу Ростислава, показался ему каким-то неуверенным. — Что происходит?..»
«Вы не слышали меня там, в камере?..»
«Слышали, но мало что поняли, — подал голос отец. — Всё это слишком смахивает на бред или какой-то спектакль».
«Это не бред, папа… Это и вправду другой мир».
«Бог с ним. — Ростиславу показалось, что отец махнул рукой. — Ты лучше скажи, во что ты ввязался? Что за беготня, стрельба и поножовщина?»
Ростислав вздохнул и пересказал историю своего пребывания в Каеноре еще раз, добавив события на острове Горнагар. Максим Алексеевич его изредка перебивал, задавая вопросы, и сын на них отвечал, если мог.
«Всё же я не пойму, при чем тут ты и при чем тут мы, — сказала мама. — Ты же говоришь, эти квостры могут вернуть тебя назад… с самого начала могли. Почему ты не вернулся? Ты о нас подумал?»
Юноша опустил взгляд.
«Прости, мам… Я… честное слово… Просто так получилось, что я виноват перед всеми».
«Откуда тебе было знать?»
«Погоди, Аня, — остановил супругу Максим Алексеевич. — Сын, ты должен исправить ошибку, раз уж допустил ее».
«Понимаешь, я должен справиться с таким, что мне и не снилось в нашем мире».
«Стой, не теряй веры в себя. Ты у меня всегда находил выход, не разочаруй нас и здесь. Более того, ты не должен опозорить наш мир, отступившись, и нашу страну тоже».
«Максим…» — с нажимом произнесла Анна Петровна, у которой «великодержавный шовинизм» мужа, как она считала, сидел уже в печенках.
«Быстрее, Ростислав, у меня силы кончаются канал держать», — встрял Мирлас.
Судя по всему, это слышали и родители, которые быстро начали прощаться.
«Давай, сын, покажи себя», — сказал отец, после чего Коротков-младший снова ощутил себя в каюте.
Первое, что он почувствовал, — это дикая жажда. Ростислав мгновенно схватил стоящий на столе кувшин и припал к нему губами.
«Прости, мне нужны были силы, — подал голос Мирлас. — Пришлось взять у тебя влаги. Надеюсь, ты не против…»
«Не против, — ответил парень, ставя полупустой кувшин на стол. — Только в следующий раз предупреждай, ладно?»
«Конечно…»
Ростиславу показалось, что лотофаг смущен.
«Мирлас», — обратился к нему Ростислав.
«Что?»
«Спасибо… мне этого как раз не хватало».
«Пожалуйста… мне было не особенно трудно, после того как я нашел нужную частоту».
Ростислав потянулся и вышел на палубу. Утренний воздух обласкал лицо прохладой, встающее из белесой Великой Бездны солнце освещало уже ставшие привычными нагромождения облаков, касалось корабля золотистыми лучами.
