(тогда он, разумеется, еще не был Геростратом). “Чего это вы тут смеетесь?” - ревниво поинтересовался он. Мы с Костей зарыдали от смеха и упали друг другу в объятья.
И тут наши с Андреем взгляды встретились... Та крохотная искорка, которая пробежала между нами в “Петушке” и, незатоптанная, тихонько притаилась в глубине моей души, вдруг вспыхнула в огромную змеящуюся молнию, в фейерверк, в ядерный взрыв...
Музыка, яркий свет, воздух - горячий и густой и от табачного дыма. Я танцую с каким-то парнишкой лет семнадцати, который шумно пыхтит мне в ухо. И вдруг каким-то чудом вместо него - он! Я прижимаюсь к нему, как утопающий хватается за змею. Я задыхаюсь, меня начинает колотить дрожь. И вот мы на палубе, стоим рядом, смотрим на дальние городские огни, пьем по очереди вино из одного стакана. И молчим. Потому что не надо слов. Потому что и так все ясно. Все будет потом - боль, стыд, угрызения совести, отчаянье, унижения. Но в тот момент я была счастлива, как никогда прежде и никогда потом...
Снова и снова я вглядывалась в эту фотографию. Других снимков Герострата у меня не было.
Стоп! Ведь и у него могла быть только одна моя фотография! Эта самая. Больше мы нигде не фотографировались, и никаких своих снимков я ему не дарила. Я вообще плохо получаюсь и фотографироваться не люблю. Но капитан Зотов сказал, что Андрей хранил в отдельном конверте мои открытки и
Нечего придираться к словам, сказала я себе. В конце концов, он же не сам видел этот пакет. Он в Питере, а в Сочи в корниловских вещах рылся кто-то другой. Сказали Зотову “фотографии”, он мне так и передал. Не все ли равно?
Не все ли. Стихи Зотову ведь не по телефону процитировали, переслали по факсу. Как самое важное свидетельство. Чего? И Зотов их тут же наизусть заучил, да?
Мне стало как-то холодно, и я закуталась в плед. Что-то, какой-то внутренний голос, говорил, что Зотов ни в коем случае не говорил мне правду. Но парадоксальным образом, я знала, что при этом он меня не обманывал.
А кого видела Динка именно в тот момент, когда другие люди были уверены, что я куда-то уехала? При любых других обстоятельствах я бы не обратила на это внимание, мало ли совпадений. Внешность у меня достаточно стандартная, одежда тоже не от кутюр. Что касается мамы, то она уже столько ерунды про меня сочинила, не сосчитать. Но сейчас...
Нет, хватит себя накручивать, так можно черт знает до чего додуматься.
А может, позвонить маме? Нет, начало второго. Мамуля уже в одиннадцать крепко спит, положив Кирюшу под бочок.
Не подумайте, что с мамой у нас плохие отношения. Странные - да, но плохими их назвать трудно. Просто я почему-то чувствую себя старше и снисхожу до ее образа жизни как до детских шалостей. Мама всегда была занята собой, и мы никогда не были особо близки. Я не делилась с ней своими проблемами, она - тем более. Пока мы жили в Сочи, я воспринимала ее не только как маму, но и как даму. После развода с Эдуардом она стала теткой, которая хочет быть дамой. В Питере у нее уже третий муж за десять лет (а всего, стало быть, пятый), причем каждый новый моложе предыдущего. Впрочем, Кирюша - мужик неплохой и обеспеченный, так что корысти какой-то у него по отношению к маме быть не может. Хотя мама на двенадцать лет старше, выглядят они ровесниками. Живут уже третий год вполне мирно. Ну и флаг им в руки. Правда, лет через десять мама будет уже пенсионеркой, а Кирюша - парень еще хоть куда. Ладно, поживем - увидим.
Не помню, как мне удалось уснуть. То сидела, то лежала, то вставала и по квартире бродила, а потом вдруг открыла глаза - за окном солнце. Было только-только начало десятого, а в редакции меня ждали после обеда. Чтобы хоть как-то отвлечься от тяжелых мыслей, решила все-таки устроить постирушку.
Когда я вышла на балкон повесить белье, увидела на соседнем Динку. Если мой балкон - это хозблок, то ее - совсем наоборот. Цветы, столик, стульчики. По утрам Динка вкушает там кофей.
Увидев меня, она только головой мотнула и буркнула что-то невнятное. Подхватила поднос и ушла в комнату. Понятно. По-прежнему дуется.
Развесив свое бельишко, я споткнулась о лежащую на балконе лестницу, наследство прежних жильцов. Давно надо бы ее убрать, да куда? Вроде, и не нужна, а выбросить жалко. Тем более, что один раз пригодилась.
Затем целый час ушел на приведение себя в пристойный вид. Несмотря на солнце, на улице было холодно, градусов пятнадцать, не больше. Северный ветер трепал белье на балконе, как флаги. Я вытряхнула из шкафа все свое барахло и наконец остановилась на светло-сером костюме из тонкой шерсти - брюки и длинный жилет. Вполне пристойный костюмчик, из тех, которые и в пир, и в мир, и в добры люди. К костюму я подобрала водолазку из синего джерси “с сединой” и серые лодочки.
Так, теперь умеренный макияж. Волосы закалывать не стала, просто прихватила “крабиком”. Золотая цепочка, опаловые серьги - недорогие, но хорошо сделанные, еще Мишкин подарок. Очень идут к глазам, которые у меня неопределенного цвета, все зависит от освещения, то серые, то голубые, то совсем зеленые. Впрочем, глаза спрячу за темные очки от “Лагерфельда” - Кирюшин презент на день рождения. Немножко “Madame Rochas” за уши, духи давно немодные, но мои. Вполне благополучная молодая женщина, почти средний класс. В последний раз Герострат видел меня (если, конечно, заметил) в дурацком сарафанчике на завязочках, а до того - и вовсе бедную родственницу в старых джинсах.
Спрашивается, ради чего я выпендриваюсь?
У подъезда стояла бежевая “Тойота Марк”. Накачанный парень с бычьей шеей курил, опустив окошко. Рядом сидел другой, помельче комплекцией, весь в черном и с отвратительной кривой усмешкой. Они оба так и впились в меня глазами. Вообще, я люблю, когда мужчины обращают на меня внимание, если без нехороших последствий, но этот их общий взгляд мне совсем не понравился.
До метро я шла пешком и, хотя была одета достаточно тепло, под ледяным ветром промерзла насквозь. “А в Сочи сейчас жара!” - пришла в голову крамольная мысль. Не успела я ее додумать, как слово “Сочи” оказалось перед глазами в крупно напечатанном виде.
“Депутат Госдумы застрелен в своей сочинской вилле”, - вопил газетный анонс. Я схватила газету со стенда и начала лихорадочно листать страницы. Вот!
“Депутат Государственной Думы, бывший председатель совета директоров такого-то банка, общественный директор-распорядитель сякого-то фонда Георгий Ладынин...”
- Эй, тут тебе не изба-читальня! - рявкнул продавец. - Хочешь читать, покупай и читай.
Я не глядя сунула ему десятку и пошла в метро, забыв о полутора рублях сдачи. Едва удержалась, чтобы не начать читать прямо на эскалаторе. Вошла в вагон, села в уголке и впилась в статью.
“...Трагедия произошла в ночь с понедельника на вторник. Ладынин был убит двумя выстрелами из пистолета Макарова - в грудь и в голову. Из этого же, по данным экспертизы, оружия был застрелен личный телохранитель Ладынина Олег Демьянов. Он также получил смертельное ранение в голову. Прибывшая на место происшествия оперативная группа обнаружила тело Ладынина в его рабочем кабинете. Тело Демьянова лежало в коридоре, рядом с дверью в кабинет. Сотрудник охраны дома Андрей К., чья смена была в эту ночь, скрылся. По словам оперативных сотрудников, нет оснований подозревать его в совершении преступления. Молодой человек оказался случайным свидетелем происшествия и благоразумно исчез. В настоящее время ведется его розыск. По слухам, у следствия есть достаточно обоснованная версия случившегося, поделиться которой с прессой оно отказалось”.
После этого газетного шедевра, подписанного неким “спецкором” Е.Капитоновым (мой одноклассник Женька Капитонов по прозвищу Байбак?!), красовался жирно набранный текст: “Когда номер был подписан в печать, из достоверного источника нам стало известно, что правоохранительные органы утаили от журналистов важные факты. Оказывается, трупов было не два, а четыре. В кабинете вместе с Георгием Ладыниным было обнаружено тело сотрудника одного из сочинских банков Павла Олейникова, а недалеко от дома в машине - труп помощника Ладынина Семена Комиссарова. Подробности нам пока неизвестны, но мы будем следить за ходом следствия, надзор за которым будет осуществлять сам Генеральный прокурор России”.
Кошмар! “Будем следить за ходом следствия”! Впрочем, кошмар не в этом. Кошмар в том, что Андрюша действительно крепко вляпался. Интересно, а почему Зотов намекнул, что у него у самого рыльце в пушку?
Стоп! Стоп! Зотов приходил ко мне во вторник, ближе к вечеру. А убийство произошло в ночь с
