наркотиков, не обеспечивать транспортом отдел и требовать одного — давай палки?! Упрекнуть меня некому!
Я развез привычно жену и детей и заявился на работу.
В кабинете первое, что увидел, это агента Рока, который сидел за столом и, от усердия прикусив кончик языка, раскрашивал в детской книжке-раскраске Микки-Мауса.
— Нашел работу по душе? — спросил, я.
— Угу, — не поворачиваясь, буркнул он. — Здравствуйте. В углу сидел Галицын и зевал.
— Ну, взяли обезьяну? — спросил я.
— Даже двух. И хату подняли, — сказал Князь довольно.
— Чего вчера не отзвонились? — спросил я.
— Да нигеры нас до восьми вечера за нос водили. Стрелку переносили. Все-таки мы их зацепили.
— Сколько «геры»?
— Полтора грамма героина у Феликса было на кармане. И еще одиннадцать грамм на хате взяли.
— Не хило.
— Отличный героин. Высшего качества. Это тебе не та разбадяженная двадцать раз «дурь», которой барыги на точках торгуют.
— А чего палец перевязан? — спросил я.
— Эта тварь меня укусила, — возмущенно произнес Князь.
— Рассказывай.
— Ох, Терентий, что там было, — улыбнулся Князь. — Мы не раз пожалели, что тебя не взяли.
— А что было?
— Бой быков. Коррида. Охота на львов.
Негр несколько раз откладывал встречу. Потом наконец вышел из дома. У остановки Феликс Имечета выплюнул изо рта заваренный целлофановый шарик с полутора граммами героина, передал его Дюде, получил купюры с переписанными номерами и стал ждать четырнадцатый автобус. На остановке его и взяли. Князь кузнечиком подпрыгнул и ногами дал ему в грудину. Негр завалился, тут на нем защелкнули наручники, дали пистолетом по балде и поволокли на хату с известным нам давно адресом, где ждал его напарник.
Хорошо, что сработал эффект неожиданности. Потому что Феликс Имечета в недавнем прошлом — чемпион Нигерии по боксу в тяжелом весе, а вес его под стольник килограмм. Как-то на него шпана местная наехала, с деньгами кинули, товар отобрать на улице решили, так из шестерых человек трое прописались в больнице, и надолго. Такая горилла — и по морде, и по телосложению, и по физическим , возможностям.
Дверь съемной хаты открыл напарник задержанного — Игбокве Шиджиоке, смотревшийся не гориллой, а недрессированной макакой — страшный, маленький, щуплый, злобный. «Макаку» приковали на кухне наручниками. «Гориллу» уложили мордой вниз в большой комнате. Лежал он смирно, пока из книги с вырезанным внутри пустым пространством не извлекли целлофановый пакетик с «герой». Тут в мозгах у Феликса Имечеты что-то щелкнуло, и он с рыком стал подниматься. Арнольд с Галицыным навалились на него всем весом, прижали на миг к земле. И тут разыгралась сцена, достойная фильма ужасов. С ревом, как Кинг-Конг, Феликс поднимается, рвет наручники и мощным движением раскидывает всех по стеночкам. И всем становится понятно, что сейчас эта туша ринется напролом, и ничем его, кроме пули, не возьмешь.
Асеев поспел вовремя. Взял тяжелую табуретку и с размаху опустил ее на голову мятежного негритоса. Кого другого убил бы, ну а этот рухнул на колени, головой встряхнул и опять поднимается. После второго удара он угомонился ровно на то время, чтобы ему нацепили наручники. Негр лежит, орет. И вторые наручники уже трещать начинают. Ребята его тогда проводом телефонным связали, поверх — нейлоновыми колготками. Запеленали всего, как мумию. Но орал он, не переставая, все время, пока шел обыск.
В общем, прокусил дикарь Галицыну палец и чуть надорвал новенькую джинсовую куртку Арнольда, от чего тот чуть не взвыл в унисон негритосу.
Оба задержанных, естественно, нигерийцы. Наркоторговля — их национальный бизнес. В Нигерии профессионально занимаются торговлей героином два племени. Несколько десятилетий назад наркомафия стала привлекать нигерийцев как идеальных перевозчиков-глотателей. Никто легче них не может перевозить зелье в своем желудке — они умудряются заглатывать по двести грамм героина, был случай перевозки таким манером полутора килограммов «белого», упакованных в презервативы. В глотании нигерийцы тренируются с детства — еще детьми разрабатывают желудок и горло, заглатывая большие виноградины и фрукты.
Долго чернокожие курьеры свое подчиненное положение в мировом наркобизнесе терпеть не могли, постепенно дали заводить собственные дела. Интересно, что у них нет шаек, банд, враждующих между собой. Нет классических оргпреступных структур. У них все построено, как и у цыган, исключительно на родственных отношениях. В свой бизнес они допускают только земляков. Больше никого. Само собой разумеется, что родственники обязаны поддерживать друг друга, стукачество считается просто невозможным. За годы преступной деятельности у них постепенно наработалась хорошая практика перевозки, торговли зельем, противодействия правоохранительным и таможенным органам. Вину свою они никогда не признают. Стоит взять на наркотиках одного, тут же весь кагал толпится в отделе, требуют свиданку, и не оттого, что так обожают его, а для того, чтобы узнать, как и на чем он прокололся, чтобы не повторять ошибок.
Страсть нигерийцев к наркобизнесу известна во всем мире, так что все чаще им приходится подделывать паспорта, где оказывается, что они вовсе и не нигерийцы, а, к примеру, безобидные мозамбикцы. Мало того, для перевозки используют бледнолицых негров, похожих на европейцев. Наркотики они перевозят порой группами до десяти человек и провинившегося земляка пускают вперед, чтобы его задержали с наркотой, дабы тем самым отвлечь внимание таможни. Берут они наркотики в основном в Гонконге. И у всех в мире такое ощущение, будто с веток они слезли специально для того, чтобы торговать героином. Я, конечно, не расист, но если этих морд в городе станет больше, пойду организовывать ку- клукс-клан.
В России крепче всего нигерийские наркоторговцы укрепились в Москве благодаря лумумбарию — Университету дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Там негры крепко занялись своим делом, в результате чего схлестнулись с московской братвой, да так, что во время войны между ними славяне подожгли корпус университета. Потом негры стали исправно платить дань московской братве. Той до фонаря — детей травят наркотиками или младенцев, лишь бы баксы исправно капали.
В нашем городе рассадником этой заразы был политехнический институт. Там с давних времен имелся целый факультет для иностранцев. Политехнические науки черные как смоль братья по разуму осваивали без особой охоты, зато моментально усваивали разговорный русский: «купи хероин», «гони бабки», «ништяк», «я не фраер дешевый».
Ловить гадов надо, но, как всегда, — нет средств и людей. Каждое задержание нигерийцев сопровождается воплями, дракой, скандалом. Отборный мат по-английски и на каких-то загадочных языках диких джунглей. Ну и, естественно:
— Уй, менты! Все врут! Это провокация! — это вообще их любимые слова.
Слово «мент» — одно из первых, которому они обучаются в России.
«Провокация!» — это тоже любимое слово. «Сообщите в посольство!» — это их любимое требование, хотя посольство далеко — аж в Москве, а нигерийского консульства у нас, слава те, Господи, нет.
Или просто звучит утробный рык и вой — это ихнее, народное.
— Значит, подлечили гориллу, — кивнул я.
— Ага, — кивнул Галицын.
— Посла требовал?
— Требовал.
— И по-русски не понимал?
— Да уж куда ему… Потом, правда, разговорился. Сказал — жалко, что взяли. Как раз вверх продажи пошли.
— Почему? — напрягся я. — Потому что у азеров и таджиков городские наркоши брать героин боятся — много народу мрет. А у нигерийцев — свои каналы. Их героин — самый чистый…
