— И они цены вздули?
— Да. Немножко.
— Даже негритосы знают, что отравленное зелье гуляет, — отметил я.
— Знают, — кивнул Князь.
— На, почитай, — я протянул Галицыну бумаги. — Заключение по порченому героину.
— А мне можно? — подался вперед Рок.
— Чего? А ну брысь в коридор! — прикрикнул я.
— Вот так всегда, — заныл Рок, выходя из кабинета. Галицын внимательно изучил заключение.
— Может, травленый героин таджикам достался по дешевке? — предположил он. — Не пропадать же такому добру.
— Или продали именно такой героин, чтобы свинью Моджахеду подложить.
— Чтобы разборы пошли, почему людей травит, — поддакнул Галицын.
— Так, — прищелкнул я пальцами. — Или… Картина начала складываться у меня в голове. Я изложил идею Галицыну.
— А что, очень может быть, — кивнул он. — И что это дает?
— То, что для разгадки этого ребуса нам надо зацепить по крайней мере несколько звеньев цепочки распространения таджикского «геры» в городе.
— Как ты зацепишь? К Моджахеду с вопросом обратишься?
— А что, идея, — сказал я.
— Дрянная идея, — сказал Галицын.
— Кто ищет, тот всегда найдет. Информации не хватает. Но ведь мы опера, информация — наша стихия. Прав Романов, надо палки рубить… Надо продолжать палки рубить, понимаешь… Палки — это новые источники информации. Не прав? — спросил я.
— Прав, — кивнул Галицын.
Наркотики — широкий бизнес, сегодня в нем огромное количество потребителей. Потребителя найти — нефиг делать. И пройти три-четыре звена от потребителя к крупному поставщику — тоже в принципе возможно, если задаться такой целью. Кроме того, наркоши все друг о друге знают. Так что «рубка палок» — занятие вовсе не бесполезное.
— Нужно только везение. Чуточку, — взмолился я.
Постепенно я ощущал, что начинаю выдыхаться. День шел за днем без всякого продыха. Последние недели — череда задержаний, допросов, документов. Привычно все, но тут еще этот порченый героин подоспел. В таком темпе люди долго не живут… Если только эти люди не оперативники отдела по наркотикам. Опер — это вообще существо особое.
Вечером в кабинете мы припозднились с Асеевым, а потом извлекли поллитровку водочки, опустошили холодильник, накрыв более-менее приличный стол. Я и Асеев — это не Арнольд. Для нас сороковой градус — это не слишком важная для жизни широта. Но сбросить напряжение иногда надо.
— Ну, за что? — спросил я, поднимая стакан.
— За будущее, — произнес угрюмо Асеев. — Чтобы оно у нас было.
Водка прокатилась по пищеводу, отдаваясь приятным теплом.
— Думаешь, не будет будущего? — кисло произнес я.
— Может, и не будет. Посмотри вокруг. Мы ископаемые, Терентий. Мы устарели. Нас сменяют поколения, вскормленные на «ножках Буша» и героине, одухотворенные сортирной мутью американских боевиков, получившие образование на американской рекламе, жадное до денег и кайфа. Посмотри на них — обдолбавшиеся «дурью», с иссеченными шрамами от игл руками. Или другие — офисные крысята. чистенькие, прилизанные, готовые мать продать за фирмовые шмотки, отдых на Сейшелах, за то, чтобы свинтить за бугор и ездить на «Мерседесах». Спасибо перестройке за победившее на Руси свинство.
— Это дети, — пожал я плечами, — которых воспитывали мы, ископаемые.
— Кто, ты их воспитывал? Я?.. Не мы их воспитывали. Их телеящик и порножурналы воспитывали, — с горячностью тамплиера изрек Асеев. — Они прекрасно знают, кто такой Анкл Бенс, но с трудом представляют, кто такой Федор Тютчев. Химия им известна в рамках приготовления винта, хотя с трудом представляют разницу между кислородом и кислотой, если, конечно, речь не идет о кислотной музыке — тут у них все в поряде. Гниль человеческая, вот кто… Иногда застрелиться хочется. Тупик, Терентий.
— А что ты хочешь? — пожал я плечами. — Птенцы тяжелых лет России — рынка да перестройки. Они на фиг никому не нужны, кроме наркоторговцев и отчаявшихся родителей. И вообще, какой с них спрос — они выросли на западных продовольственных отходах, которые, говорят, меняют генетику… Ну и еще — мы сгущаем краски.
— Это почему?
— Во-первых, обычный конфликт отцов и детей. Во-вторых, у нас просто искаженный профессией взор.
— Искаженный, да? А ты не знаешь оценок, что у нас в городе на том же Холме около пятидесяти процентов молодежи в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти сидит на игле? Для тебя это новость?
— Чего ты Холм вспомнил? Самое наркоманское место в городе.
— Нет, Терентий. Это не просто место. Это образец нашего будущего. Новый стандарт. Пятьдесят процентов! Наркоманское стадо, они вместе жуют анашу и винт, колются, воруют, продают и предают, опять колются. Это наказание за какие-то грехи человеческие. Это бездна. Пятьдесят процентов на игле! Защитники страны, будущие Ломоносовы, инженеры, работяги — где вы? Их место прочно занял наркоман со стеклянным взором… Я бы их выжег огнеметом ей-Богу.
— Э, так мы вообще обезлюдеем. И у нас поселятся те же наркоманы, только негры и чурки. Освободим место для таких, как Халик и Феликс Имечета.
— А мы все равно им освободим место. Впереди — новое нашествие варваров. Мы, нация воинов, превращаемся в одурманенные наркотой отбросы человечества. На наше место грядет дикарь. Все так и должно быть.
— Давай выпьем по этому поводу.
— Наливай, — согласился Асеев.
Полбутылки для меня — не доза. Машину я довел вполне прилично, даже забросил Асеева до дома.
Утром чувствовал я себя куда лучше. Иногда хряпнуть водочки — хорошо выбивает усталость и тоску. Только если не часто.
— Во, смотри. Образец письменного творчества. Почти без ошибок, — протянул мне Арнольд бумагу, когда я вошел в кабинет.
Я взял ее. Там округлым детским почерком, почти без ошибок, правда, и без лишних знаков препинания, аккуратно было выведено:
'Рапорт. Для получения достоверной информации о наркобизнесе мне нужно 2 грамма героина.
Подпись — агент Рок'. Рок, судя по всему, вполне довольный собой, сидел в углу.
— Это тебе зачем? — осведомился я.
— Для проведения оперативной комбинации, — Рок жадно втянул носом воздух.
— Чего? Где ты слов таких набрался? — спросил Арнольд.
— Здесь.
— Душа горит, да?
— Вы же говорили, если я с вами работать буду, вы поделитесь со мной конфетами, — заявил Рок.
— Ты совсем тронулся? — спросил Арнольд, взяв его за ухо.
— А че?
— Ничего… Видишь, контора простаивает. Где Свинота? Кто обещал?
— У нее не было «белого». Я ей позавчера звонил.
— А сегодня?
— Сегодня не звонил.
— Так звони.
Рок начал названивать.
— Люська… Рок… Пару «чеков» надо. Есть? Ну, мы приедем… Кто мы? Я приеду… Ладно.
Он хлопнул трубкой и торжественно заявил:
