А Джинни? Как она могла? Хотя, в принципе, ее тоже можно понять — влюбленная девушка, как она могла бы противостоять обаянию объекта своей влюбленности? И все равно, стоило мне подумать о том, что я только что узнал, в душе поднималась буря эмоций, а в голове буквально звенело от напряжения. Усевшись прямиком в сугроб, я сжал пылающую голову холодными ладонями.
— Гарри? — Драко остановился надо мной, глядя на меня с легкой тревогой, чуть склонив голову на бок. — С тобой все в порядке?
— Нет, — хрипло отозвался я. — Мне кажется, я с ума сошел.
— Было бы с чего сходить, — фыркнул Малфой. — Нет, серьезно, тебе нехорошо?
— А ты как думаешь? Мой второй лучший друг переспал с несовершеннолетней сестрой моего первого лучшего друга, которую я люблю как родную, и мне от этого должно быть хорошо?
— А что в этом такого ужасного? — поинтересовался он, хлопнувшись в сугроб рядом со мной. — Ты так говоришь, будто, это как минимум трагедия вселенского масштаба, и чья-то жизнь после этого кончена.
— Угу, — мрачно буркнул я. — Не исключено, что твоя. Если кто-нибудь из ее братьев узнает об этом…
— Мхм, — вздохнул Драко. — Ну да, в принципе, при таком раскладе, мне, пожалуй, крышка, — беззаботно пожал плечами он. Я в негодовании выпрямился.
— Дрей, да ты можешь быть серьезен?! — зарычал я. Невозмутимые серые глаза в упор посмотрели на меня.
— А зачем? — дернул плечами Малфой. — Так гораздо веселее.
— Дра-а-ако! — чуть не взвыл я.
— Ну ЧТО?! — раздраженно вскинулся он, разом скинув маску невозмутимости. — Что ты от меня хочешь, Гарри? Я не собираюсь ее бросать, я люблю ее — что еще тебе нужно? Да я женился бы на ней, хоть сейчас, если бы мог! Что еще я могу сказать или сделать, чтобы ты успокоился наконец?
— Ты… — слегка обескуражено заморгал я. — Ты ЖЕНИЛСЯ бы на ней? А почему «если бы мог»? ну, в смысле, почему ты не можешь?
— Ну, во-первых, потому что я хоть и совершеннолетний, но еще даже не закончил школу, — отозвался он. — Во-вторых, даже несмотря на это, ОНА вообще несовершеннолетняя, и выйти замуж может только по беременности, и то, с согласия родителей. Ну а в-третьих, нельзя жениться на девушке, которая этого не хочет.
— Что? — опешил я. — Джинни тебе отказала?
— Ну, не то чтобы отказала, — пожал плечами Драко. — Она привела все вот эти доводы — что мы слишком молоды, не закончили школу, и вообще, толком не видели жизни, и сказала, что по ее мнению нам пока рано даже думать о женитьбе.
— Ну… — я подумал немного. — Знаешь, в чем-то она права. Вы действительно слишком молоды для брака. И потом, надо ведь проверить чувства…
— Я Малфой, Поттер! — фыркнул слизеринец так, словно это все объясняло.
— И что?
— Мы влюбляемся один раз — и навсегда. Так было у моих родителей, и у моего прадеда…
— А у деда? — полюбопытствовал я.
— Дед женился по расчету, — хмыкнул Дрей. — Если у него и была какая-то любовь, он хранил ее в тайне от всех. Но это не важно.
— Ну, а ты не думал, что все может измениться? В конце концов, юношескую влюбленность никто не отменял, и кто знает… Или это еще одна Родовая особенность? В смысле, обусловленная Родовой Силой?
— Да нет, — захлопал глазами Малфой, нервно хихикнув. — Насчет этого я ничего такого не слышал. Это скорее… что-то вроде наследственности. Вроде цвета волос или глаз, или попадания на Слизерин.
— Но ведь бывают же исключения из правил? — спросил я. Он пожал плечами.
— Ну, не знаю, не знаю. Сейчас мне так не кажется…
Как бы там ни было, видимо, своими откровенными «разговорами по душам», мы, видно, до смерти ему надоели — уже на следующий день Драко уехал в Манор, обещая вернуться к Новому году. По его словам, он собирался проштудировать семейную библиотеку на предмет сведений о крестражах, но я подозревал, что это было далеко не единственной причиной отъезда Слизеринского Принца.
Pov Драко Малфоя
Я всегда подозревал, что у настоящей дружбы, которая, вроде бы, установилась между мной и Гарри, есть и теневые стороны. Однако раньше я считал, что они ограничиваются необходимостью общаться и с его друзьями. Причем, не сказать, что это было так уж ужасно. Нет, я по-прежнему с трудом переносил общество рыжего неандертальца Рона, однако тот факт, что он был братом Джинни, несколько поднимал его в моих глазах, равно как и то, что он и сам стал вести себя немного терпимее по отношению ко мне. Ну, по крайней мере, до этой нашей «всеобщей ссоры». Но теперь — теперь мне открылась и другая сторона медали. Каждый член этой маленькой компании, казалось, считал своим долгом серьезно поговорить со мной на тему моих отношений с Джинни и наставить меня на путь истинный. Даже Блейз прониклась этим духом, как с горечью признавал я. В Рождественское Утро ситуация достигла апофеоза — когда Рон увидел нас с Джинни рядом после того, как мы вчетвером (он, я и Джинни с Гермионой) вытолкали оттуда всех посторонних, чтобы дать возможность побыть наедине Гарри и Блейз. Мы с Джин о чем-то разговаривали — ничего особенно важного в разговоре не было, какие-то глупости, — но при этом держались за руки, и не особенно скрывали, что между нами что-то есть. Рон заметил это не сразу, или же просто не обращал сперва внимания… Но когда Джин, смеясь над очередной отпущенной мной незамысловатой шуткой, приподнялась, и легко поцеловала меня в губы, ее сумасшедший братец не выдержал.
Мда, истерику он, конечно, устроил просто образцовую. От его воплей содрогались стены, а уж вид при этом вид у него был такой, что я ясно понял — одно неверное слово, или даже взгляд, жест — да все что угодно! — и я труп. На редкость привлекательный, даже можно сказать, очаровательный, аристократически изящный и элегантный, но все-таки труп. Наверное, жизнь мне сохранило только заступничество Джинни. Стыдно признаться, но, как бы противно это не было, у меня просто не было выбора, кроме как спрятаться за ее спиной. По глазам Рона, и по тому, как ходили желваки у него на скулах, я прекрасно понимал, что гриффиндорец с трудом сдерживается, чтобы не засветить мне своим немаленьким кулачищем куда-нибудь в глаз. Интуитивно я воздержался от любой иронии и ехидных комментариев, пока сестра в довольно резко форме напоминала ему, что он не имеет права лезть в ее личную жизнь, и что я на самом деле заслуживаю доверия. Пришлось, конечно, наступить себе на горло, но дело того стоило. Про себя я не мог не удивиться тому, какую же воспитательную работу проделали с ним Джинни и Гермиона, если Рон смог так «спокойно» выслушать мое заявление, что я хочу встречаться с его сестрой — он не размахивал кулаками и не пытался наброситься на меня, а это уже прогресс… Впрочем, заподозри он, что между нами уже что-то было — и его не удержали бы от моего убийства никакие силы.
Грейнджер тоже пыталась вчера вечером вызнать, что у меня на уме, хотя мне казалось, что они с Джин уже все обсудили. Но когда позже в Рождество ко мне с тем же вопросом подъехал Гарри, я не выдержал, и понял, что мне нужна передышка. Идеальным вариантом было бы сбежать от всех хотя бы на пару дней — ну, может, только исключая Джинни. Но просто так показать спину мне мешала гордость, и я отчетливо понимал, что мне нужен повод, хотя бы формальное оправдание для отъезда, никак не связанное с ситуацией с Джинни. Хотя, конечно, я вряд ли признался бы в этом даже под угрозой оказаться один на один со стадом взбешенных гиппогрифов, которым только что нагрубил. Простая отговорка о том, что я собирался поискать в библиотеке Манора информацию о крестражах, мне почему-то перестала казаться убедительной, хотя, возможно, виновата была лишь моя собственная мнительность, помноженная на смущение. Почему-то мне казалось, что простой договорености с Гарри о том, что я так и сделаю, стало катастрофически недостаточно, и необходима еще какая-то причина. Впрочем, она не заставила себя ждать.
Само Рождество прошло как-то быстро и почти незаметно, не считая так называемого «разговора по душам» с Гарри. Однако именно он и оказался последней каплей. За ужином, ловя на себе ненавидящие и угрожающие взгляды Рона, я почувствовал, что мне кусок в горло не лезет, и выдержка начала мне
