Времени до заката оставалось не так уж много — часа четыре, а если принимать во внимание, что плескался я довольно долго, то, может быть, и три. Наконец, когда ощущение окружающей тело воды перестало быть комфортным, а подушечки пальцев сморщились, я подплыл к бортику бассейна, там, где его дно постепенно повышалось, и, сделав усилие, выбрался из воды. Круг Пожирателей распался. Один из них протянул мне огромное и чистое белоснежное полотенце, на удивление пушистое и мягкое, которое разом укутало меня всего, чуть ли не с головой. второй достал откуда-то объемистый непрозрачный фиал, видимо, с какой-то жидкостью, и жестом указал мне на низкую кушетку. Я припомнил, что Волдеморт, вроде бы, приказывал натереть меня какой-то мазью. Зачем, интересно? Подспудно снова пришла мысль о сопротивлении, но чьи-то сильные руки уже отобрали у меня полотенце и толкнули к кушетке. Я невольно ощутил себя какой-то куклой. То ли из-за зелья, то ли от общей атмосферы и долгого купания — а может, из-за того и другого сразу, — мое тело казалось будто чужим. Я пребывал в странном, отстраненно- расслабленном состоянии, и даже если бы моя воля вдруг освободилась от гнета чужого контроля — что маловероятно, — едва ли я сейчас был способен сопротивляться, даже в чисто физическом плане. Дезориентированный, я улегся лицом вниз в ожидании того, что произойдет дальше.
Дальнейшая процедура больше всего напоминала сеанс массажа. Я окончательно размяк, хотя и понимал, что цель не в том, чтобы доставить мне удовольствие, а в том, чтобы покрыть мою кожу слоем непонятного вещества из этого Ьфиала. Это оказалась не совсем жидкость, а что-то вроде крема или лосьона, легкое, и быстро впитывающееся в кожу. Чего я никак не ожидал, так это того, что у одного из моих дюжих тюремщиков окажутся такие на удивление мягкие и заботливые руки. Казалось, мною занимается не Пожиратель смерти, а профессиональный массажист — мелькнула дурацкая мысль, что возможно, так оно и было? Хотя я с трудом мог представить себе чистокровного, занимающегося чем-то подобным. Или вообще просто — любого человека, способного совместить в себе стремление делать людям массаж и сочувствие идеям Волдеморта. А может, это просто какой-нибудь массажист, которого сюда привели под заклятием Империус? Под маской не разберешь лица, и совсем не обязательно иметь метку, чтобы носить ее.
Тем временем «массажист» деловито перевернул меня на спину и спокойно продолжил свое дело. Теперь я получил возможность рассмотреть его внимательнее. Из всех Пожирателей он был, пожалуй, самым «субтильным», если можно так выразиться в отношении человека, бывшего минимум вдвое крупнее меня, и головы на полторы выше. Если МакНейра, или тех же Крэба и Гойла я узнал довольно легко, то определить личность этого человека мне никак не удавалось. Глаза в прорезях маски были бесхитростно- карими — и практически равнодушными. Нет, в них не было характерной для подчиненного Империусу человека пустоты. «Массажист» явно полностью контролировал себя, а значит, скорее всего, находился тут по своей воле. Но в его взгляде не было ни злости, ни презрения, которыми пылали ко мне все Пожиратели за то, что я выкинул их из своего дома два года назад. Не было даже злорадства.
Вроде бы, то что он делал со мной — втирал легкий крем в кожу, не пропуская ни малейшего участочка, должно было бы быть… на грани неприличия. Лавуазье показался мне извращенцем и развратником из-за куда меньшего. Но, очевидно из-за этого равнодушного взгляда, я совсем не чувствовал себя ни униженным, ни даже смущенным. Этот Пожиратель и не думал приставать ко мне — даже когда касался эрогенных зон. Он просто выполнял поручение Темного Лорда — натереть мое тело этой непонятной мазью.
Наконец «массажист» закончил и поднялся с края кушетки, отставляя в сторону опустевший фиал. Интересно, для чего нужна эта мазь? Я пошевелился, собираясь сесть — и чуть не вскрикнул от пронзивших меня ощущений. Казалось, не было ничего необычного в том, что кожи касалась пушистая махровая ткань еще одного полотенца, покрывавшего кушетку. И все-таки то, что я ощутил, было в несколько раз острее и сильнее обычного. Я ошеломленно заморгал, и услышал, как злорадно фыркнул МакНейр при виде удивления на моем лице.
— Эта мазь сделала твою кожу в несколько раз более чувствительной, чем обычно, — подал голос «массажист», все так же равнодушно глядя на меня. — Не бойся, мальчик, это приятно… пока, — он хмыкнул, и это было первой эмоцией, которую он проявил. — Уверен, после ритуала наша Белла найдет, как этим воспользоваться в своих целях — что уже не доставит тебе удовольствия. Поэтому наслаждайся, пока можешь.
— Вот еще не хватает, чтобы этот сопляк вертел тут перед нами своей задницей! — фыркнул Макнейр, вытаскивая что-то из стоящего у стены сундука, который я сначала не заметил. Это что-то он кинул мне на колени — и при ближайшем рассмотрении это оказалось мантией из струящегося черного шелка. Когда я взял ее в руки, я заметил еще одну особенность — на фоне черной ткани моя кожа, казалось, светилась странным перламутрово-жемчужным отливом. В первый момент я подумал, что мне это показалось — но нет, видимо, благодаря этой мази, мое тело действительно светилось. Теперь до меня начинало потихоньку доходить, что это за вещество. Что-то подобное использовали иногда в Парижских борделях, куда меня возил отец. Правда, сам я с этим не сталкивался, — как объясняли девушки, с которыми я имел дело, это были штучки для клиентов постарше, которым уже не хватало естественных ощущений (ну и хотелось выглядеть попривлекательнее — или сделать привлекательнее партнершу). Я хмыкнул: похоже, Волдеморт решил не ограничиваться афродизиаками (а я был практически уверен, что дойдет и до них).
Дальше потянулось ожидание. Я надел мантию — прикосновение шелковистой ткани было чрезвычайно приятным, но ощущение все равно казалось каким-то неправильным, так что я старался не делать лишних движений, и просто уселся на кушетку, скрестив ноги и откинувшись на небольшое изголовье. Пожиратели негромко переговаривались между собой — но так тихо, что слов было не разобрать. Я лениво рассматривал складки своей мантии. Готов поспорить на половину своего состояния, что Джинни тоже обрядят в подобное одеяние, но почти наверняка в белое. Все-таки Лорд не изменил своим привычкам и любви к дешевым театральным эффектам…
Впрочем, любовью к театральным эффектам, как оказалось, грешил не один только Лорд — хотя на сей раз о дешевизне их я бы говорить не взялся. Эффект оказался что надо, когда дверь моей камеры- ванной распахнулась и внутрь «влетел» своей обычной стремительной походкой Северус. Черная мантия крестного привычно развевалась при ходьбе, весь его вид выражал крайнее недовольство — хотя от меня не укрылась тщательно замаскированная тревога в его взгляде, которым он тут же, казалось, ощупал меня от макушки до пят. А у меня будто камень с души упал при виде его, и Мерлин знает, каких усилий мне стоило сохранить бесстрастное выражение лица — в то время как хотелось расплыться в счастливой улыбке, а то и вскочить и с криком броситься на шею крестному. Впрочем, вскочить-то я и вскочил, однако в последний момент сумел удержаться на месте и просто замер, во все глаза таращась на вошедших. Да, наверное, тем, что удержало меня по-настоящему, был тот факт, что Снейп пришел не один. Вместе с ним, держась чуть позади, вошел чем-то обеспокоенный Волдеморт.
— Ты уверен, Северус, что зелье было сварено неверно? — спросил он, окидывая меня придирчивым взглядом. Снейп резко обернулся вполоборота и припечатал Лорда обиженно-возмущенным взглядом.
— Вам следовало сразу обратиться ко мне, мой Лорд, а не полагаться на этого недалекого французского дилетанта! — резко сказал он, и мне послышались в его голосе обвинительные нотки — или, наоборот, обиженные? Я прикусил губу. Что же он творит? Ни один Пожиратель не может себе позволить отчитывать Волдеморта таким тоном — будто Темный Лорд был тупоголовым студентом, взорвавшим котел на уроке Зельеварения. Ну, может, не совсем таким, но близко к тому. Однако «Его Темнейшество» не рассердился, только поморщился и пожал плечами.
— Ты прекрасно знаешь, Северус, это было сделано не из-за того, что я тебе не доверяю. Ты прекрасный зельевар, но в качестве шпиона в стане Дамблдора ты мне нужен больше. Я счел, что репутация и авторитет Лавуазье послужат гарантией качества его работы, кроме того, мне удалось его… заинтересовать.
При этих словах я невольно вытаращился на Темного Лорда так, словно он вдруг обрядился в розовую балетную пачку и собрался станцевать какое-нибудь «Лебединое Озеро». Нет, в самом деле, это уже ни в какие ворота не лезет! Конечно, сказано было, как всегда, высокомерно и с ноткой снисходительности — но сами слова! Или я — маглорожденный подкидыш, ничего не смыслящий в жизни, или… Или Волдеморт… оправдывается? Я помотал головой, отгоняя бредовую идею.
— И авторитет, и репутация этого лягушатника раздуты из ничего, всего лишь на основе парочки удачных открытий! Которые — я уверен! — он совершил случайно! — ядовито фыркнул Снейп. Я мысленно
