— Я же говорю — дуреха! — хихикнула Тереза. — Ну слушай, как все происходит! Сначала… — она сделала драматическую паузу, — он сладкими речами заманивает девушку к себе в комнату! Потом… потом он поит ее околдованным вином, чтобы ей захотелось спать! — продолжал детский голосок зловещим шепотом. — А когда она становится совсем сонной, он кладет ее к себе в зачарованную постель, чтобы она не проснулась до утра… а сам — сам берет свою волшебную палочку… И с ее помощью он вынимает сердце из ее груди! А вместо него вставляет другое, которое делает сам — оно стеклянное! И оно бьется только до тех пор, пока девушка ему нравится! А когда он ее забывает, он делает специальное волшебство и разбивает это сердце! А осколки остаются внутри и больно ранят ее — вот почему брошенные девушки все время плачут!
— А куда же тогда девается ее настоящее сердце? — спросила дрожащим голоском Наяда. В ответ снова послышался зловещий шепот Терезы:
— А живое сердце он отдает злому колдуну, который и заколдовал его, чтобы Принц добывал ему сердца девушек для его черных колдовских зелий! И пока жив колдун, заколдованный Принц так и будет разбивать сердца у девушек, потому что ему нужны все новые и новые! И только во сне…
— Подожди, — засомневалась Ная, — а как же тогда брошенные девушки не умирают? Ведь живое сердце он у них вынимает, стеклянное — разбивает… Девушки от этого должны умирать, разве нет?
— Ну конечно нет! — нашлась Тереза после секундного замешательства. — Ведь стеклянное сердце биться не может — это просто стекляшка. Все дело в заклятии, которое он накладывает, когда вставляет новое сердце — именно оно заменяет его девушке. А работает оно… Да, работает оно до тех пор, пока хоть малюсенький кусочек стекла остается в теле. Вот так вот.
— Так как же помочь им всем? — спросила Наяда, всхлипнув. — Неужели надо убить его?
— Ты что, спятила? — рассердилась Тереза. — Я ж тебе сказала — он не виноват! Он сам заколдованный! Значит надо его — что? Расколдовать!
— А как?
— Надо, чтобы его поцеловала девушка, которую он раньше любил — до того, как его заколдовали. Или нет — наоборот, надо, чтобы он ее поцеловал… Нет, все-таки она. Только вот он из-за своего заклятия и видеть ее не хочет! И только ночью во сне он становится прежним, добрым и хорошим, и все ждет свою принцессу, чтобы она поцеловала его и сняла заклятие…
— А как же мы тогда узнаем, кто она, и снимем с него заклятие? — испугалась Ная. Однако ответить Тереза не успела — скрипнула дверь, и новый голос прервал их разговор:
— А вы две, что тут делаете? А ну марш в гостиную! — ну вот, только этого мне еще не хватает. Дафна. Судя по быстрому топоту ног, девчонки убежали, а моя… ох, ладно — моя девушка, — отдернула часть ширмы и встала надо мной, критически меня осматривая. Я открыл глаза и встретил ее взгляд, вопросительно выгнув бровь.
— Что? Нравится? — поинтересовался я. Дафна поморщилась.
— Ходят слухи, что ты спас жизнь Поттеру, — без обиняков начала она.
— Я не собираюсь перед тобой отчитываться за свои действия, Дафна, — предупредил я. Она глубоко вздохнула, словно набираясь решимости перед прыжком в ледяную воду, и смерила меня ледяным взглядом.
— Вот что, Малфой, — резко сказала она, — наши отношения меня больше не устраивают. Они зашли в очевидный тупик. Так что…
— Дверь там, — фыркнул я. Она что, рассчитывала, что я буду ее удерживать? Похоже, нет — Дафна громко фыркнула и вылетела вон. Я вздохнул и откинул голову на подушку. Ну вот, очередной романчик закончился. Раньше мне это даже нравилось — но теперь я ощущал какую-то странную пустоту внутри. Я не сожалел о Дафне, но кажется, сами по себе мои недолгие романы успели мне опротиветь. Да тут еще эти бредни первокурсниц… Ну все, с меня довольно! Пора что-то менять в своей жизни!
Раздавшиеся шаги отвлекли меня от грустных размышлений — к моей кровати подошла мадам Помфри, чтобы осмотреть меня. Сняв бинты она пробормотала очищающее заклятие, чтобы удалить остатки лечебной мази, и несколько минут внимательно изучала мои руки, помахивая над ними палочкой и бормоча диагностические чары. Вообще, выглядели они уже куда лучше, — отечность спала, краснота в основном тоже, хотя кое-где кожу еще потягивало. Продолжая шептать какие-то заклятия, мадам Помфри нахмурилась.
— Ну-ка, пошевели пальцами, — сказала она мне. Я послушно подвигал в воздухе пальцами. Мускулы отозвались вспышкой боли, и я негромко охнул, когда, согнув палец, почувствовал резь на месте сустава — словно кожа лопнула на сгибе, — и почти ощутил, как по пальцу стекает кровь. Медсестра мигом поняла проблему.
— Ну что ж, основные симптомы отравления удалось нейтрализовать — остались побочные. Вот, выпей это — она протянула мне флакончик с зельем, и осторожно прижала к моим губам, так как сам я взять его еще не мог. Я послушался — по телу разлился холодок, но он был приятным, и я повел плечами, немного расслабившись. Мадам Помфри вынула из кармана своего передника бутылочку с яркой этикеткой и комок ваты, оторвала от него приличный кусок, пропитала жидкостью из бутылочки, и начала осторожно протирать целебным лосьоном мои ладони, и потом перешла к пальцам, отдельно обводя каждый суставчик и уделяя особое внимание ногтям. Закончив, она велела мне подержать руки на весу, пока не просохнет лосьон, а сама, снова выставив на столик в ногах кровати батарею склянок, пузырьков и бутылочек, стала смешивать какую-то мазь в плоской стеклянной тарелке.
Пока снадобье сохло, я потихоньку отважился снова подвигать пальцами. На сей раз неприятных ощущений было меньше, хотя ощущение сухости и стянутости кожи осталось. Медсестра снова намазала мои руки какой-то мазью — теперь уже другой, не белой, как в первый раз, а разовой, напоминающей детскую зубную пасту — и так же приятно пахнущую клубникой. Впрочем, ничего удивительного — у клубники сильные смягчающие свойства, она вполне может входить в состав. Наложив мазь, мадам Помфри снова перебинтовала мои руки — но если в тот раз бинты были плотными, и намотаны на все пальцы, словно рукавица, то теперь они были из легкой марли, и обвивали каждый палец в отдельности, так что я худо-бедно уже мог пользоваться руками. Воспользовавшись этим, я кое-как пригладил волосы, а затем решил еще немного подремать до ужина — по телу разливалась слабость после шока и отравления.
Однако моим мечтам не суждено было сбыться. Стоило мне закрыть глаза и начать дремать, как дверь палаты скрипнула, открываясь. Я невольно приоткрыл глаза, и мысленно чертыхнулся — в приоткрытую щелку просунулась лохматая голова Поттера.
— Привет, — сказал он, увидев мои открытые глаза.
— Привет, — отозвался я нехотя, однако как ни странно, поймал себя на том, что ухмыляюсь в ответ на его приветственную улыбку. — Какими судьбами?
— Да так, вот, решил тебя навестить… — замялся Гарри, подходя к кровати и бесцеремонно усаживаясь на стул рядом. — Ты как тут?
— Да вроде получше, — отозвался я, несколько теряясь. И как себя вести с Поттером, который смотрит открыто-дружелюбным взглядом, и не норовит ответить колкостью на каждое слово? В груди как-то странно кольнуло. Это было слишком похоже на дружбу — когда он пришел проведать меня не потому что оказался вынужден, а потому что беспокоился… Усилием воли я взял себя в руки, не позволяя расчувствоваться. Мы пока не друзья, мы — бывшие враги, связанные спасенной жизнью…
На мгновение мне стало нечем дышать. Ну естественно, как я мог забыть об этом! Долг жизни, будь он неладен! «Пришел, не потому что был вынужден» — как бы не так! На душе стало горько и обидно — я прикусил губу и отвернулся. Гарри встревожился, увидев перемену в моем настроении, но ошибочно решил, что все дело в моем отравлении.
— Что с тобой, тебе плохо? — спросил он. — Позвать мадам Помфри?
— Нет, не надо, — отозвался я, снова сделав над собой усилие и заталкивая вглубь сознания наивные детские мечты о настоящей дружбе. — Просто я понял, в чем причина твоего поведения, вот и все…
— О-о, — скептически протянул Поттер. — Не просветишь?
— Просвещу, — вздохнул я. — Поттер, ты о Родовой Магии слышал?
— Слышал, — к моему удивлению ответил он. — Это ты с ее помощью сегодня с котлом управился? Без палочки…
— Угу, — мрачно буркнул я. — Ладно. А о Долге Жизни ты слышал?
