бледнеть…
— А это? — я нашарил изуродованный дневник и, вытащив из мешка, положил на стол, возле первых двух «доказательств». — Ты знаешь о нем, конечно, но я подумал, что наглядно напомнить тебе будет не лишним. Яд василиска крайне разрушителен, не так ли? Просто поразительно, как быстро он действует…
Выражение на лице Лорда было близким к панике. Он тщетно пытался взять себя в руки — но его взгляд прыгал с обломков его крестражей на меня и обратно, словно пытаясь отыскать хоть какую-то зацепку. Хоть что-то, что позволило бы ему надеяться, что у него еще есть, есть за что цепляться!
— Ты думаешь, что ты самый умный здесь, мальчик? — сделав героическое усилие над собой, выдавил он голосом, в котором слышалась лишь тень прежней самоуверенности. — Ты полагаешь, что проник во все мои тайны? Да тебе в жизни не…
— Не «что»? — фыркнул я. — Не отыскать все твои крестражи? Да, Том, я знаю, что это крестражи. Знаю, чем они были, и где ты их прятал. И знаю, сколько их. «Разве семь — не самое сильное магическое число»? — процитировал я его. Волдеморт пошатнулся, словно я его ударил. Решив «добить» оппонента, я снова запустил руку в мешок, но тут же передумал, и, перевернув его, просто вытряхнул оставшиеся два предмета. Кольцо и медальон жалобно звякнули друг об друга, упав на стол. Я отбросил бесполезный кусок ткани в сторону, не глядя, и с вызовом посмотрел на своего врага.
Лорд был жалок. Он смотрел на обломки своей защиты, не веря в то, что это конец. В какой-то момент он сделал движение, словно хотел прикоснуться к чему-то из них — но край стола, где лежало все это «богатство» был от него слишком далеко. В его глазах, когда он посмотрел на меня, я видел страх и отчаяние.
— Ты не мог сделать это один, — прошептал он. — Как ты успел? Когда? Я бы знал, я наблюдал за тобой!
— Знаешь, силы любви и дружбы в том и состоит, что твои близкие поддерживают тебя и помогают, когда это нужно, — спокойно отозвался я, понимая, что моя задача — заговорить ему зубы, — все еще остается в силе. Пока что Лорд в шоке, но это быстро пройдет, как только он начнет действовать.
К тому же… остальные участники разыгравшейся сцены пока не вступили в действие. Пожиратели застыли по периметру зала, то и дело обмениваясь непонимающими взглядами. Почти все они были бывшими заключенными Азкабана, сбежавшими тогда же, когда и Беллатрисса, за исключением двоих, самых здоровенных. Очевидно, это были Крэб и Гойл-старшие. Кажется, всего членов Внутреннего Круга тут было человек семь, не считая самого Лорда. Итого, восемь Темных магов против троих семикурсников. Многовато. Даже если Драко сможет помочь Блейз скинуть Империус, все равно, восемь на четверых — многовато. Даже если не учитывать, что Блейз — девушка, что она дезориентирована и ослаблена чужим воздействием, и что, по меньшей мере, двое из нас (включая меня) жизнь положат, чтобы ее защитить. А если еще принять во внимание тот факт, что у меня личный враг, который неизбежно займет все мое внимание целиком — остается семеро против троих. Не самый удачный расклад. Интересно, почему Пожиратели медлят? Ждут приказа от Лорда?
— Как ты узнал все это? — повторил свой вопрос Волдеморт, и я на сей раз услышал в его голосе разгорающийся гнев. Похоже, мой план работает… Но кое-чего я не учел. Стоило Лорду разозлиться — и мой шрам будто огнем обожгло, я едва сдержался, чтобы не охнуть.
— У меня было много помощников, — отозвался я, стараясь максимально потянуть время. Шрам горел. Мне удалось немного притушить боль, отрешиться от нее, как учил Снейп на уроках Окклюменции, да и как я сам привык делать за долгие годы, когда проклятую отметину то и дело покалывало. Мерлин, пожалуйста, пусть Голдстейн успеет найти кого-нибудь из членов Ордена! Пусть они передадут наше сообщение! И пусть эта чертова завеса пропустит их! — Самым главным был Дамблдор, — сказал я Волдеморту, подцепляя кольцо Гонтов на кончик указательного пальца, чтобы получше продемонстрировать ему. — Это он разделался с этой штуковиной. Он проник в твою главную Тайну. Он выяснил, откуда ты взялся, Том Риддл, и кто твои предки.
— Не смей называть меня этим именем, щенок! — выкрикнул он. Я насмешливо хохотнул.
— А что, ты думаешь, из-за имени что-то изменится? — спросил я. — Можно пыжиться и именовать себя Лордом сколько угодно, Том. Но это не изменит того факта, что ты — всего лишь сирота-полукровка из приюта, чьи предки обнищали задолго до его рождения и ютились в бедной лачуге!
Я поморщился. В этот момент мне было противно от самого себя. Я никогда не придавал значения общественному положению, и уж тем более — богатству. Однако это имело большое значение для чистокровных, для его Пожирателей Смерти — и мне нужна была любая возможность, чтобы внести разлад в их «дружный коллектив».
— Возможно, мои предки и были нищими, — голос Волдеморта звенел теперь неприкрытой, яростной ненавистью, которой одной было бы достаточно, чтобы испепелить меня на месте, если бы она обладала материальной силой. От боли в шраме мутилось в глазах. — Но я — Я САМ, САМ добился величия! Я — самый могущественный маг на свете! И…
— Ну сколько раз повторять, — притворно вздохнул я, от боли не в состоянии придумать ничего более действенного. — Не льсти себе. Ты — не самый Великий маг в мире. Самый великий — Альбус Дамблдор. Пора бы уже и запомнить…
— Дамблдор! — прорычал он. — Да я уничтожил твоего драгоценного Дамблдора, как какого-нибудь щенка!
— И опять ты льстишь себе, — возразил я, с болью в сердце. Уничтожил. А я ведь до последнего надеялся, что директор выкарабкается… Нельзя, нельзя распускаться, надо держать себя в руках! Горевать будем потом! — напомнил я себе, усилием воли загоняя эту новую боль вглубь сознания. Нельзя дать этому чудовищу понять, что значат для меня его слова. Надо держать лицо, как бы больно это ни было. И вдруг я понял, что боли в шраме больше не ощущаю. Горе, охватившее меня, словно пересилило направленную на меня злобу. Несмотря на подступающие к горлу слезы, голова была на удивление ясная. — Дамблдора убил не ты, а твоя змея, — продолжал я с немного наигранной бравадой, изо всех сил стараясь перебороть сдавивший горло спазм. Впрочем, раздосадованный Лорд не заметил, как дрогнул мой голос. — Умереть от змеиного укуса всякий может. В бою-то ты его не победил — а значит, он навсегда останется могущественнее тебя, даже и после смерти!
— «Гарри! Готово!» — отчетливо прозвучал в моей голове голос Драко и я чуть не подскочил от неожиданности. В первый момент я не понял, о чем речь, но, взглянув на Блейз, все еще сидевшую неподвижно на столе, заметил в ее глазах живой, светящийся огонек. Девушка едва заметно кивнула и слабо улыбнулась, пользуясь тем, что стоящий за ее спиной Волдеморт не мог видеть выражения ее лица. У меня немного отлегло от сердца. Отведя взгляд, чтобы не выдать ее, я снова посмотрел на своего врага, который буквально пыхал злобой.
— Это неважно, — выдавил он наконец. — Важно, что Дамблдор больше не стоит на моем пути, а значит, я скоро сотру всякую память о нем! Никто не посмеет сомневаться в моем величии и силе!
— «Кстати, Блейз говорит, что это ложь», — добавил мысленный голос Драко, и я немного обескуражено заморгал, изо всех сил стараясь больше ничем не выдать своего замешательства.
— «Что ты имеешь в виду?»
— «Дамблдор. Блейз говорит, Лорд не убил его. Сказал, что хочет, чтобы тот очнулся и увидел твое поражение. Ну, как я понял, что-то вроде того, что директор все равно умрет, так Волдеморт хотел, чтобы тот перед смертью понял, что все было зря».
— «Лживый мерзавец!» — с отвращением подумал я, но у меня отлегло от сердца. — «Знаешь, Дрей, по-моему, наша с ним беседа заходит в тупик. Я могу, конечно, рассказать ему еще про Регулуса, но это займет его минут на пять, не больше… приготовьтесь, похоже, нам сейчас придется драться.»
— «Жду — не дождусь…» — мрачно отозвался он. — «Кстати, ты видел, что твой рыжий приятель прихватил с собой меч Гриффиндора?»
— «На кой… ляд, спрашивается!? Зачем он ему? Черт, он что, не понимает, это же…» — я усилием воли оборвал свою непрошеную тревожную мысль. Кто знает, что взбредет в голову змеемордого безумца, когда он увидит еще одну реликвию Основателей? Черт, черт, черт, Рон, ну почему ты не бросил проклятый меч в туалете!
Стоит отдать Волдеморту должное — при всей своей самонадеянности и безумии, идиотом он не был.
