Профессор глядел на него, поглаживая подбородок.
— Чуда не произошло, — медленно произнес он. — Вас повесили — два дня тому назад.
— Повесили? — капитан вздрогнул, ужас и недоверие отразились у него на лице.
— Та-та! Та-та! — снова зацокал языком доктор Близзард. — Успокойтесь! Не надо волноваться! Все позади и больше не повторится. Nemo bis punitur pro eodem delicto
Однако невозможность дважды покарать человека за одно и то же преступление меньше всего волновала сейчас капитана, меньше всего занимала его мысли.
— Но если меня повесили, — начал он, и лицо его выразило полное отчаяние, — почему я жив? Ведь я жив, не так ли? Надеюсь, у меня не галлюцинация?
— О нет, вы живы, можете не сомневаться, через неделю-другую будете здоровы, как и прежде.
— Но как же так, если меня повесили?
— Говорят, что тот, кому суждено быть повешенным, не утонет, следовательно, того, кому суждено утонуть, не повесят. Это, ей-богу, самое разумное объяснение, в нем достаточно здравого смысла.
Капитан смотрел на доктора с недоумевающим видом.
— Я и сейчас ничего не понимаю, — молвил он слабым голосом, — Как же я оказался здесь?
— Это совсем другое дело, и вам предстоит выслушать очень занимательную историю. Вот как это произошло. — Доктор взял основательную понюшку табаку, чихнул и убрал коробочку в карман, потом, усевшись на краю постели лицом к пациенту, начал свой рассказ: — Вот как это произошло. Когда вы проболтались на виселице двадцать минут, как и положено по закону, явилась парочка негодяев, наловчившихся зарабатывать — «на плодах с безлистного дерева», как они иронично именуют виселицу, и срезала веревку. И тут, позвольте заметить, вам чертовски повезло, что вы не распорядились относительно похорон и ваши друзья не исправили этой ошибки. Хи-хи, — и доктор рассмеялся тонким мелким смехом. — Если бы не это упущение, не сидеть бы вам сейчас здесь, попивая бургундское. К этому времени вы бы уже покоились под могильной плитой. Потом негодяи привезли вас на телеге ко мне, и никогда еще живой человек так не походил на мертвеца. Ваш вид обманул даже меня. И вот я положил вас, голого, на стол — вы уже догадались, что я купил ваш труп для диссекции
Капитан слабо улыбнулся шутке. Улыбнулся, хоть ему было не до смеха, когда он узнал подробности самого удивительного приключения в своей жизни.
— Но вы воздадите мне сторицей в другом, — продолжал анатом.
— Можете не сомневаться, сэр, вы не пожалеете, что потратились, — заверил его капитан.
— Фу, та-та! — профессор только презрительно отмахнулся.
— Скажите, пожалуйста, ведь это невероятное явление? — поинтересовался капитан после некоторого молчания.
— Невероятное? О да, видит Бог! Или вы полагаете, что нечто подобное случается каждую неделю?
— А в вашей памяти сохранились подобные случаи?
— Пожалуй, да. Именно в памяти, но не в практике. Доводилось ли вам слышать про Джона Смита, взломщика? Ему отменили смертный приговор после того, как его уже успели привести в исполнение и он проболтался на виселице четверть часа. Когда пришло сообщение о помиловании, миловать было некого. Однако на удивление всему миру плут ожил и вернулся к ремеслу взломщика. Засвидетельствован и еще случай — с Анной Грин из Оксфорда. Она провисела с полчаса, и, как и вы, попала в руки анатома, доктора Петти, и он ее оживил. Появлялись в печати сообщения и о других случаях. И тем не менее это явление достаточно редкое — такое редкое, что человек должен благодарить судьбу, если она уготовила вам нечто подобное.
Капитан лег, все еще не в силах оправиться от удивления и от мыслей, возникших в связи с этой потрясающей воображение историей. Как сказал доктор, nemo bis punitur pro eodem delicto, следовательно, ему нечего бояться, даже если проведут опознание. Но капитан Гейнор полагал, что до опознания дело не дойдет.
Вскоре его мысли обратились к Дамарис, и в душу капитана закралось страшное сомнение. Как она отнесется к его воскрешению из мертвых? Каким образом она получила письмо? Тут, впрочем, существовал лишь один путь. Но теперь тот факт, что он жив, или снова жив, может все изменить и как-то повлиять на дарованное ему, как он надеялся, прощение. Терзаемый сомнениями, капитан Гейнор снова обратился к доктору:
— Когда я смогу уехать?
— Та! — прицокнул языком тот. — К чему такая спешка? Если вы будете лежать тихо и слушаться меня, возможно, через неделю-полторы ваши силы восстановятся. Здоровье у вас хорошее, очень хорошее. Но я порядком обескровил ваши вены, и надо подождать, пока кровь восстановится.
— Через неделю... — простонал капитан.
— Та-та! Это еще малый срок. Благодарите судьбу, что вас не похоронили. А если у вас есть друзья, с которыми надо связаться...
— Нет, — прервал его капитан, — друзья подождут, так будет лучше, — и перевел разговор на другую тему: — Сэр, я ваш должник, и вы облегчили бы мою совесть, не говоря уж о кошельке, если бы позволили мне возместить ваши расходы.
— В этом нет нужды! Та-та! Что мне еще оставалось? Вскрыть живого? Ей-богу, врачи не убийцы, что бы ни болтало простонародье. К тому же вы живой куда интереснее для эксперимента. Скажите, вы помните казнь?
— Нет.
— Вот, вот, то же самое говорил и Джон Смит, когда очнулся. Расскажите, что вы помните.
Капитан с готовностью описал свои галлюцинации, не назвав лишь имя дамы, ждавшей его в саду, в объятиях которой он, как ему показалось, задохнулся.
— Предостережение! — подхватил доктор Близзард. — В женских объятиях таится опасность! И все же мужчины рискуют. Какая неосторожность!
Для профессора все детали опасного перехода капитана Гейнора за врата судьбы были бесценны, и он включил их в свои мемуары, где описал удивительное воскрешение капитана Дженкина, — мемуары, позволившие обогатить повествование столь необычными подробностями.
Глава XVII
ПОНСФОРТ — СЕЯТЕЛЬ ВЕТРА
На следующей неделе, в понедельник, четыре дня спустя после казни капитана Гейнора, лорд Понсфорт появился в Монастырской ограде — впервые с той памятной встречи в саду, едва не стоившей его светлости жизни.
Сэру Джону рассказали о той встречи и о вмешательстве садовников, спасших милорда. Сэр Джон горько сожалел о вмешательстве, как и о других событиях прошлой недели. Не окажись поблизости
