Следующей по авторитету группой являлись «мужики», которые делились на подгруппы:
1. «Хорошие парни» – те, кто полностью признают понятия и воровские законы, но не заслужили права находиться в воровском сообществе. Они относятся к категории отрицательно настроенных.
2. «Центровые („козырные“, „воровские“) мужики» – осужденные, имеющие непосредственные контакты с авторитетами, соблюдающие «кодекс чести арестанта».
3. «Мужики» – основная группа. Не нарушающие тюремных традиций и обычаев, одни по убеждению, другие из опасности возмездия.
4. «Серые мужики» – частично деградировавшие люди, не следящие за собой. Среди авторитетов они абсолютно не пользуются уважением, но и не преследуются.
Третья категория – осужденные, преследуемые авторитетами за нарушение традиций и обычаев. «Отверженные» или «гашеные». К ним относятся провинившиеся воры, фраера («суки отошедшие»), неплатежеспособные должники (фуфлыжники), «самозванцы», уличенные в краже у товарищей («крысы»), сотрудничающие с администрацией (стукачи), скрытые гомосексуалисты и те, кто участвовал в секциях профилактики правонарушений («повязочники»).
Последнюю ступень в этой иерархии занимают пассивные гомосексуалисты («обиженные», «опущенные»). Со стороны авторитетов эти обычно не преследуются, так как уже получили возмездие.
Следует отметить, что развитие мужеложство получило в конце сороковых годов, но массовые размеры стало принимать с конца шестидесятых. По крайней мере, еще в середине шестидесятых годов в лесных ИТУ проблема гомосексуализма остро не стояла. Каждый лагерный пункт обслуживался проституткой, которых немало завезли во времена Хрущева на Урал, в Сибирь, на Север и на Дальний Восток. За плату она была доступной не только расконвоированным осужденным, но и тем, кто выводился на рабочие объекты под охраной. Как правило, раз в неделю она заходила на рабочий объект до выставления постов караула, весь день обслуживала желающих за плату, а после съема охраны покидала территорию.
Воровской суд
Трудно сказать точно, когда впервые появилось название «вор в законе». Многие исследователи тюремного быта сходятся на том, что воры в законе появились перед войной в тридцатых годах. Доподлинно известно, что до революции такого понятия, как вор в законе, не существовало.
Вор в законе, как уже говорилось, – это высший авторитет, профессиональный преступник, строго соблюдающий законы и традиции уголовного мира, признанный другими ворами в законе и коронованный ими. Кандидат на это звание должен пользоваться безусловным уважением в преступном мире, иметь письменные или устные рекомендации от других воров в законе. Как только происходит коронация, сообщение об этом немедленно распространяется по всем тюрьмам и зонам страны посредством воровской почты. Если коронация происходит на зоне или в тюрьме, то об этом тотчас узнают и на воле, потому что воровские письма – «малявы» – рассылаются по всей стране.
Обычно это люди неоднократно судимые, то есть обладающие необходимым жизненным опытом, организаторскими способностями, хорошо знающие криминальный мир, преданные воровской идее. Умеющие ориентироваться в самых сложных ситуациях и правильно применять воровские законы, справедливо разрешать конфликты…
Вор в законе должен быть абсолютно свободен от всяких обязательств по отношению к обществу, не иметь наград, не служить в армии и государственных учреждениях, не иметь собственности. Впрочем, он может по желанию пользоваться любой собственностью, принадлежащей уголовному миру.
Процедуру коронации полномочны осуществить как минимум два вора в законе. При этом обычно подробно обсуждается жизненный путь кандидата, его заслуги перед преступным миром, разбирается, нет ли за ним компрометирующих данных и т.п. Когда выясняется окончательно, что кандидат достоин этого звания, он произносит клятву верности преступному миру, после чего получает кличку. Кроме того, обычно на грудь вор в законе наносит татуировку – сердце, пробитое кинжалом. Никто другой права на такую татуировку не имеет, а если самовольно сделает ее себе, то очень сильно рискует собственной жизнью.
Вор может, в силу каких-либо жизненных обстоятельств, отойти от дел (таких называют «отказниками»), но полностью «завязать» он не может, теперь его отказ от воровского закона равносилен приговору, за измену он карается смертью.
Все воры в законе равны между собой, это очень важное условие их существования. Они избегают внутренних конфликтов, чтобы не уронить авторитет, поддерживают друг с другом постоянную связь для того, чтобы путем совместного обсуждения вырабатывать общую тактику действий в тех или иных случаях жизни.
Вот как описывает один процесс суда воров и убийства вора, который изменил традиции, один из участников этого суда в своем дневнике, который хранится в документах тюрьмы УВД Владимирской области.
«К семи часам вечера после проверки барак был заполнен. Кому не хватало места, пристраивался на подоконниках, а то и просто на полу. Здесь собрались воры разных специальностей, возраста и авторитетов.
Пионер спросил воров:
– Все ли собрались?
– Все.
– Тогда приведите Ушатого.
Все повернулись. Ушатый был в черном костюме, бритое лицо было серьезным.
Пионер подозвал к себе Ушатого и стал его расспрашивать. Ушатый держал себя гордо:
– Я прибыл на сходняк для того, чтобы дать за себя ответ.
Пионер велел Ушатому сесть и обратился к ворам:
– Этот человек опозорил свое когда-то честное имя. Короче, он от воров свернул в другую сторону, и он сам отлично знает, что его песня спета.
Ушатый сидел на полу, обхватив руками колени и закрыв глаза.
– Дайте мне слово, – попросил Кривой и сказал: – Воры, я расскажу о том, что я видел своими глазами. Я зашел в барак и увидел – Ушатый читал газету вслух фраерам. Больше я ничего сказать не могу.
Пионер пригласил Красюка – воспитанника Ушатого, который приехал вместе с ним. Ему было девятнадцать лет. На спецу он вторично, трудности переносит спокойно. В вопросах воровской этики он авторитет среди воров. Смуглый юноша вышел вперед и остановился около Ушатого. Складно будто рассказал он о грехах Ушатого и подтвердил, что газету фраерам он читал.
Поднялся Ушатый:
– Поймите, воры, мог ли я доверять такие тайны этому вертопраху. В его рассказе нет ни грамма правды. Я двадцать лет сижу, и вы меня знаете.
Потом выступил Пионер, говорил кратко:
– Все понятно, прольется кровь.
Пионер вызвал Гнилого. Тот сказал:
– Я за то, чтобы убить Ушатого, чтобы при нас не было «суки» и наступил рай.
Поднялся Интеллигент:
– Я Ушатого знаю много лет как стойкого вора. Ушатый мне как брат родной, я ему всегда верил, но сейчас я не имею доказательств в его защиту. Пионер пригласил Ростовского. Это был высокий, сутулый, худой молодой человек. (Ушатый сидел на полу, закрыв голову руками.)
– Как тебя …, я сам слышал, как ты говорил фраерам: «Если бы фраера избавились от воров, всяких сборщиков, была бы тогда не жизнь, а малина».
– Ого-го! Вот оно что, – воскликнул Пионер и пришел в ярость. – Я желаю услышать мнение Горбатого.
