Кажется, Карлотта решила, что и так сказала слишком много. На следующий вечер жизнь всех обитателей дома резко переменилась. Все началось с того, что Карлотта надерзила хозяину. Прежде это ей всегда сходило с рук, насколько знал Джереми. Но на этот раз ученый отбросил перо и резко отодвинул кресло, поворачиваясь к рабыне лицом. — Милочка, мы с тобой начали плохо ладить. А в последнее время просто отвратительно.
Она попыталась ответить какой-нибудь остроумной шуткой.
Ученый покачал головой, не особо вслушиваясь в ее слова. Прежде он тоже не обращал внимания на ее отговорки. Но сейчас он резко сменил свое отношение. — Я отдаю тебя Джону, — без намека на улыбку сообщил Арнобий. — Он несколько раз намекал, что ты ему нравишься. А мы с тобой уже не ладим, Карлотте пришлось прислониться к дверному косяку, чтобы удержаться на ногах. Но она не выдала своего состояния. , — Милорд, вы шутите. — Нет, констатирую факт. — Он повернулся к столу. — Завтра я оформлю бумаги. — Куда мне их отнести? Казалось, она еще не поняла всего ужаса своего положения. — Нет, не на этот раз. Эту бумагу я должен вручить сам. Он начал что-то писать. Некоторое время царило молчание, потом Карлотта сказала: — Милорд, это не смешно. — А я и не шучу, девочка. Я сказал, что отдаю тебя лорду Джону. Я слишком долго терпел твои выходки. Можешь оставить здесь свои вещи, пока он подыщет для тебя комнату. И, конечно, оставь себе все безделушки, которые я дарил тебе. Арнобий махнул рукой, отсылая рабыню.
Девушка стояла как громом пораженная. Джон радостно принялся выражать свой восторг, но так, словно она была верховым верблюдом или охотничьей собакой.
Бросив на него один-единственный взгляд, Карлотта повернулась и выбежала из комнаты. — Надеюсь, она не выкинет какую-нибудь глупость, а? — вопросил в пространство Джон. Никто не ответил.
Карлотта вернулась лишь через несколько часов. Джереми заметил, что она чем-то потрясена. Девушка была задумчивой.
Прошло несколько недель. Джереми научился играть роль слуги безукоризненно. У него всегда оставалось время, чтобы побродить по зеленым лужайкам или гулким мраморным залам.
Он также мог бы использовать свободное время, чтобы встречаться с девушками или женщинами… или с неким профессором. Все они были просто очарованы странным юношей. Если бы не угроза нового появления Таната, Джереми мог стать первым любовником на всю округу. Но эта угроза висела над его головой как дамоклов меч, отбивая все удовольствие. Он никак не мог позабыть Таната, который чего-то выжидал, играя с ним как кот с мышью.
Кое-кто начинал серьезно беспокоиться о судьбе Маргарет Шаландон, которая снарядила экспедицию на Священную Гору. Она отбыла незадолго до прибытия Джереми в Академию. Все с нетерпением ожидали вестей от их маленькой партии.
Постоянные военные стычки в этих краях наложили свой отпечаток на повседневную жизнь. Но борьба за власть между Морским лордом и прочими владыками почти никак не отражалась на делах Академии.
Леса на противоположной стороне залива начали одеваться в золотое убранство. В субтропиках осень вступала в свои права медленно и незаметно. Так долго болтаться в центральных залах Академии, как Джереми, было редкостью для прислуги. Конечно, его статус личного слуги был выше, чем домашнего работника или раба. Но он ведь никак не относился к Академии! Несколько раз юноше пришлось объяснять, что он даже не ассистент ученого и не аспирант. Его постоянно провожали удивленными взглядами, а его поведение заставляло щуриться ученых мужей — естественно, не тогда, когда он приходил по поручению хозяина. Не каждый решился бы отвлекать его господина по таким пустякам, как странности слуг. Джереми ощущал невыносимую тягу к библиотеке, возможно, безо всяких особых причин. Это место манило и звало его, здесь можно было увидеть и услышать массу нового. А волшебное Око, Ухо и Память Аполлона помогали понять большую часть информации и найти следующую. При первой же возможности паренек мчался в библиотеку и рылся в книгах. Ему казалось, что знания, которые он получает таким способом, принадлежат только ему. И чудилось Джереми, что эти новообретенные знания смягчат удар, не дадут ему разбиться, если он когда-нибудь сорвется в пропасть Памяти Аполлона.
Юноша легко мог представить, как рассердится Арнобий, если узнает о его занятиях. Или не рассердится, а просто махнет рукой. Но он свободный человек, и отдать его кому-то ученый не имеет права. Понятно, что Джереми вовсе не мечтал до конца жизни подавать на стол и собирать разбросанные вещи. Но здесь он не вкалывал до посинения, как у дяди Гумберта, и не грабил курятники, как во время плавания вниз по реке. Ему нужно дождаться удачного момента, когда он сможет исполнить обещание, данное покойной Сал. Что может случиться с ним потом — об этом Джереми предпочитал не думать.
А еще его мучила жажда мести — возмездия убийцам Сал. И тем, кто когда-то погубил его родителей. Но Джереми не знал, кто ответствен за эти смерти, разве что солдаты и слуги лорда Калаха,
Опять же, человек не может отдать все силы только мести. По крайней мере, не Джереми.
С легким чувством вины юноша ощутил, что образ Сал постепенно стал тускнеть. Ему все труднее было вспомнить ее голос. Но он поклялся себе, что никогда не забудет то возвышенное чувство, которое внушала ему эта девушка. А еще юноша проникался к Карлотте все большей симпатией, но не знал, чем ей можно помочь.
За прошедшее время Джереми успел познакомиться со многими студентами. Хотя он почти никогда не вел с ними серьезных бесед, зато умудрился подслушать многие их разговоры.
Время от времени в маленькую комнатку Джереми приходил Ферранте, и они болтали. Энди признался, что мечтает о том дне, когда он перестанет быть солдатом, Джереми настолько нравился Ферранте, что он рассказывал о себе все больше. Часто они встречались за пределами хозяйского дома. Их знакомство переросло в дружбу. Он узнал, что Энди, как большинство его соратников, вырос на ферме. И Джереми мог понять, почему юноша сбежал из дома в пятнадцать лет в поисках приключений и нанялся в армию Морского лорда.
Телохранители лорда Арнобия размещались этажом выше. Сержант их подразделения имел собственную комнату.
Светское поведение Джереми, его знание этикета находились в зачаточном состоянии по стандартам Академии. И даже до уровня обычного слуги ему было еще далеко. Разве что магия Аполлона время от времени вкладывала в его уста нужные слова или заставляла тело кланяться, а руки делать различные жесты. В эти моменты он был воплощением изящества и достоинства. А природная смекалка вскоре подсказала юноше, что нельзя противиться этим порывам.
Арнобий же никогда не замечал, как ведут себя слуги, если только они не начинали мешать ему своим присутствием.
Иногда Джереми замечал издалека человека, который был аватарой, носителем сущности Таната. Коллеги по Академии называли его профессором Тамараком. Именно этот человек вышел из комнаты умершего Александра, отсалютовав Аполлону. Джереми воспринял этот жест как знак презрения, насмешки и угрозы.
Однажды они увидели друг друга из разных концов библиотечного зала. Тамарак улыбнулся и повторил этот жест. Джереми мог ответить только испуганным взглядом. Потом он медленно ушел, чувствуя себя ягненком на заклании.
Глава 16
В один прекрасный полдень, когда Арнобий находился на занятиях, кто-то побывал в его комнатах. Ничего не пропало, но все оказалось перевернуто сверху донизу. Двое соратников Ферранте, один из которых стоял у двери, а другой — под окнами, клялись, что ничего не слышали и никого не видели.
Все апартаменты — стены, пол и потолок — запестрели яркими цветами, которые шли полосами, вкось и вкривь. Но не это было самым удивительным. Невероятно, но с одной стены на другую перекочевало окно! Там, где раньше была оконная рама, теперь темнела каменная стена.
Арнобий, чтобы убедиться, что его глаза не врут, подошел и недоверчиво потрогал стену рукой.
На лице ученого отразилась гамма разных чувств. С одной стороны, обычный распорядок учебы и экспериментов был непоправимо нарушен, его драгоценные бумаги и артефакты разбросаны в страшном беспорядке. Но, с другой стороны, сама природа этого беспорядка наводила на мысль о божественном вмешательстве.
Ученый спас незадачливых стражей от наказания, допросил их и удостоверился, что это деяние выходит за рамки человеческих возможностей. А что еще можно предположить? — Окно, Джонатан! Посмотри! Ни
