– Собственно, не более, чем компьютерная программа.
Хоксмур снова протянул свои руки.
Леди застыла и долго глядела на Ника.
А время шло вперед с неумолимым возрастанием.
Голова леди, несмотря на затянувшуюся паузу в разговоре, даже не шелохнулась.
Наконец, Дженевьев произнесла:
– Вы говорили мне о моем спасении. Продолжайте. Я хочу все знать подробно.
– Конечно. В тот момент, когда я ступил на борт курьера, где вы находились, и осмотрелся, то понял, что я мог помочь очень многим пассажирам... но нет, это неправда. Хочу быть искренним с вами. Дело в том, что меня мало интересовали те люди. Не волновали. Я пришел спасти вас.
– Вы... пригласили меня на борт. И... как раз в тот 107 момент на нас обрушился еще один взрыв.
– Да. Да, был еще один взрыв. Я помню. Ник напряженно прошептал:
– Боюсь, вы серьезно пострадали тогда.
– Ах!
Он взял ее руки, обхватил всю ее своими руками. Она закрыла глаза, но ничего не могла сделать, чтобы отогнать странное чувство от его прикосновения.
– Да, мне нужно было спешить. Леди раскрыла рот от изумления.
– ...Вам очень хорошо подошел мой костюм... И который, следовательно, внутри был почти пуст. И я, находясь внутри костюма, снабженного электроникой, управлял его вспомогательными устройствами рук и пальцев, с помощью своих металлических рук поместил вас в полость для моего тела. И в сущности находясь в костюме и оперируя в нем, снабжал вас воздухом, осуществляя дыхание, хотя ваши легкие иногда с трудом работали.
Затем я перенес вас успешно через пропасть холода, пустоты и смерти в мой маленький корабль, стоящий рядом. Потом извлек вас из моего снаряжения и сразу же поместил в медицинский отсек. И сейчас... сейчас вы находитесь здесь.
Леди неотрывно глядела на Хоксмура.
Казалось, она не дышит.
Казалось, не нуждается в том, чтобы дышать.
Ее спаситель, испугавшись молчания, произнес в тишине:
– Думаю, вы совсем не помните мой маленький корабль. У вас даже не было возможности увидеть его. Я назвал его “Рен” в честь моего учителя-тезки, Кристофера Рена, архитектора. Не знаю, был ли он кем-то наподобие пилота на плавающем корабле — такие корабли существовали в те времена. Не думаю, что он...
Она оборвала Ника с выражением потрясения и ужаса:
– Вы — всего лишь изображение?
– В каком-то смысле, да. Образ, возникающий в виртуальной реальности. Технически я — оптико- электрический искусственный объект. В общем, компьютерная программа.
– Тогда, чем же стала я? Что вы со мной сделали?
Ник, который очень боялся этого мгновения, делал все возможное, чтобы объясниться. Приятно и приглушенно начал говорить. Но не успел произнести и десяток слов, как леди пронзительно закричала.
Он пытался превзойти ее крик, но бесполезно. Поэтому ради ее собственного здоровья он что-то переключил и выключил ее.
На время, конечно.
К Кенсингу, задумчиво стоящему в коридоре яхты, обратился, видимо желая помочь, один из младших офицеров:
– Вы действительно ничего еще не знаете о Нике? Кенсинг уставился на него:
– Меня волнуют другие вещи. И что такое я должен знать Нике, если вообще его проблемы сейчас уместны? Офицер попытался оправдаться:
– Я не говорил, что у него проблемы.
– О! — внезапно пришла в голову Кенсинга ошеломляющая мысль. Он как-то слышал о создании оптико-электронного существа, являющегося близким аналогом человека.
Такое не часто случалось, хотя технически это было возможно давно.
В обществе, которое развивалось и продолжает развиваться в продолжительной борьбе против машин, антропоморфизация техники или программных средств считалась непопулярным и непривычным.
Такие конструкции, кроме того, являлись незаконными на многих планетах и среди народов, которые, имея страшный пример нападения берсеркеров, жили в страхе, что их собственные компьютерные искусственные объекты выйдут из подчинения.
Кенсинг спросил:
– Вы имеете в виду искусственного человека?
– Нет. Я имел в виду то, что сказал. Об этом факте мало знает общественность, но за последнее время босс проявляет определенный интерес к электронным существам.
Кенсинг кивнул головой. Многие студенты философских, политических и управленческих отделений глубоко заинтересовались антропологическими программами, задуманными с самого начала как противопоставление проектам создания записей с живого человеческого мозга.
Но несколько созданных экземпляров, как правило, скрывались.
Существовали и такие, вся программа поведения которых была записана с человеческого мозга. Они применялись для пользы людей, но имели много ограничений.
Кенсинг однажды встречался с таким. Звали его Хилери Гейдж. Он... или оно, но Хилери сыграл важную роль в одной из самых известных битв с берсеркерами. Встретив Гейджа после сражения, Кенсинг получил удовольствие от продолжительной беседы с ним. Даже после приятного разговора Кенсинг не знал, какое местоимение к нему применять: он или оно.
Узнав сегодня правду о Хоксмуре, Сандро неожиданно вспомнил о Фрэнке Маркусе. Выяснил, что Фрэнк знает Гейджа. И Фрэнк, как многие другие, оставался полностью уверенным, что человек с записанным мозгом, с которым он познакомился, не более чем программа.
Кенсинг и Маркус с минуты на минуту ждали, когда увидят последнее изображение похищенной станции, сделанное компьютером “Фантома” в натуральную величину.
Весь экипаж занимал очередь в тен-клуб, чтобы увидеть это, когда получат возможность.
Все хотели выяснить, что из себя представляет желанная добыча, которую они преследуют. И какие военные операции возможны, когда, подойдя достаточно близко, попытаются вернуть биолабораторию.
Но Сандро, ожидая увидеть натуральное изображение модели, подумал, что все предприятие обречено на провал. Берсеркеры убивали. В этом состояла цель, для которой их сконструировали и построили. Этим они и занимались.
Возможность, что Анюта осталась в живых, была совсем мала, фактически не реальна.
На экране появились помехи. И нежданно показался Ник Хоксмур. Он стоял сбоку и немного позади смоделированной станции, облокотившись на верхний диск.
Невесомое изображение прекрасно поддерживало его невесомое тело.
– Извините меня, джентльмены, но я не мог услышать вас. Сейчас коснусь одной из функций поддержки жизни здесь, в отсеке. Я случайно прорвался на разговор.
– Все в порядке,— ответил Кенсинг, испытывая странное чувство.
Николас принял эти слова с легкой улыбкой.
Было заметно, что его в основном интересовал разговор с Фрэнком, и взгляд был направлен в сторону полковника.
Сразу же сказал:
– Возможно, вам известно, что я сам электронный человек?
Фрэнк смотрел на изображение Хоксмура через окуляры на лицевом ящике. Поворачивался в сторону Ника и третий окуляр полковника — чтоб лучше разглядеть.
– А, это ты? — произнес Фрэнк.
Кенсинг был поражен тем, что голос человека, собранного и дополненного в ящиках, менее походил на
