Когда Марк и Денис подъехали к Ташигангу, из Врат Гермеса, самых больших сухопутных ворот в стенах города, на широкий тракт под названием Верхняя дорога вытекал тонкий ручеек встревоженных горожан, стремящихся выбраться из города, а другая группа, на сей раз сельских беженцев, умоляла их впустить. Очевидно, согласия в вопросе о том, где будет безопаснее во время надвигающейся войны, не имелось. Стражники у Врат Гермеса безжалостно запрещали вывоз из города продуктов и всего прочего, что могло стать военными или лечебными припасами, одновременно не пропуская в него многих беженцев. Чтобы попасть в город, требовалось или доказать, что у тебя имеется важное дело внутри его стен — кроме собственного выживания, на которое стражникам было наплевать, — или внести существенный материальный вклад в способность города противостоять осаде. Денис, назвав себя курьером дома Кортене, был пропущен без лишних разговоров. А Марка вместе с его эскортом пропустили как представителя Тасавалты, что подтверждала сине-зеленая форма солдат.
Марку показалось, что кое-кто из стражников у ворот узнал висящий на его боку Фарт. Про меч не было сказано ни слова, но он предположил, что о наличии в городе такого меча быстро доложат лорду-мэру. Марк сообщил говорившему с ним офицеру, что его тоже можно будет найти в доме Кортене, и предупредил стражников, что скоро к городу подойдут остатки армии сира Эндрю. Этот отряд численностью в две или три сотни бойцов отставал от Марка и Дениса на несколько часов, и он, по их мнению, станет весомым пополнением городского гарнизона, по словам Дениса — хронически малочисленного.
Марк впервые в жизни въехал в настолько большой город — он слыхал, что это самый большой город в мире, и увидел много удивительного, пока Денис вел его и горстку тасавалтских солдат по широким улицам. Разумеется, дом Кортене он тоже увидел впервые и оказался весьма впечатлен роскошью, в которой жили его старые друзья Барбара и Бен. Но в тот день у него было мало времени глазеть по сторонам. В доме, как и в огромном городе, кипела суматошная работа, подгоняемая напряженностью. Войдя в дом, Марк вскоре поддался впечатлению, что никто из его жильцов до сих пор не знает, к чему готовиться — к битве и осаде или к эвакуации. Группа из не менее чем дюжины слуг и рабочих упаковывала ценные вещи, одновременно другая группа баррикадировала все (кроме нескольких) окна и двери, готовя дом к обороне.
Зайдя на первый этаж и попав в лязгающую суматоху мастерской, Денис немедленно завязал разговор с человеком, которого представил Марку как эконома по имени Тарим. Некоторые из сообщенных Таримом новостей уже успели шокировать Дениса.
— Эвакуация? Ташиганга? Только не говори, что это обсуждалось всерьез.
— Мы кое-что слышали о мощи Мыслебоя, — встревоженно ответил Тарим и обратил свои старческие глаза на Марка. — Возможно, и вы, господа, что-то слышали о нем, путешествуя по большому миру.
— Да, кое-что мы о нем знаем, — нетерпеливо продолжил Денис. — Но мы не беспомощны, есть и другое оружие, другие мечи. Один из них мы даже привезли с собой… А если город эвакуируют, то куда пойдут люди? Сколько их тут — полмиллиона или больше?
Тарим пожал плечами с видом фаталиста:
— Полагаю, в горы или на Великое болото. Я ведь не говорил, что в эвакуации есть смысл.
В комнату вошел кто-то еще. Обернувшись, Марк увидел мужчину, которого всю жизнь считал своим отцом. «А он и был мне отцом, — напомнил себе Марк, — во всем главном, что подразумевает это слово».
Поэтому он и назвал его отцом, едва увидев. Император на время оказался забыт.
Марку было всего двенадцать, когда он в последний раз видел Джорда, лежащего на улице их деревни и, очевидно, мертвого. Но сейчас перед ним, несомненно, стоял Джорд, потому что с тех пор он очень мало изменился. Если не считать того, что одет он был куда роскошнее, чем много лет назад. И если не считать…
Самое поразительное изменение оказалось настолько огромным и одновременно выглядело столь естественным и обычным, что Марк с первого взгляда едва не воспринял его как должное. И лишь после первого объятия он посмотрел на отца с изумлением.
Теперь у Джорда были две руки.
— То, что мечи у меня отняли, они же мне и вернули, — пояснил отец. — Мне сказали, что меня вылечили Целителем, когда я лежал раненый без сознания. И меч поработал куда лучше, чем надеялись те, кто им воспользовался.
— Меч Милосердия коснулся и меня, — прошептал Марк.
Потом некоторое время он мог лишь молча стоять, восхищаясь новой рукой Джорда. Тот рассказал, что рука сперва выглядела как припухлость, потом как цветочный бутон, а затем всего за пару месяцев прошла все стадии роста, став сперва размером с руку младенца, потом ребенка. Теперь она была столь же большой и сильной, как и левая, но кожа на ней все еще оставалась розовой и гладкой даже на ладони, что резко отличало ее от покрытой шрамами и морщинами левой руки Джорда.
— Перед отъездом я видел маму и Мэрией, — вдруг вспомнил Марк. — Когда они узнают, что у тебя новая рука…
Отцу и сыну было о чем поговорить. Некоторые вопросы были, вероятно, даже важнее, чем новая рука, — а у Марка еще оставалась тема для размышлений, о которой он никогда не скажет этому человеку. Но сейчас у них почти не оказалось времени для разговоров. С верхнего этажа спустились Бен и Барбара, радостно приветствуя Марка.
Восторженная Барбара буквально прыгнула на него, и Марку пришлось ее поймать и закружить. Она обвила его шею худенькими руками и поцеловала настолько страстно, что ему пришлось секунду подержать ее на расстоянии вытянутой руки (как и отца), гадая, не произошли ли и с ней некие изменения — настолько большие, что на первый взгляд не видны. Но тут ему пришлось выпустить Барбару, потому что Бен, обычно сдержанный в эмоциях, едва не раздавил Марка в медвежьих объятиях.
Следом спустилась пухленькая няня (Марку ее представили как Куан-йин) с малышкой Бет на руках. Очевидно, девчушка и Джорд успели стать большими друзьями, потому что она сразу подошла к нему и спросила, как сейчас его новая рука.
Куан-йин, которую на время освободили от ее обязанностей, сразу отошла в сторонку с Денисом. Марк увидел, что этой парочке, стоящей лицом к лицу среди суетящихся рабочих, есть о чем поговорить наедине.
— Мы хотели бы сразу отпраздновать ваше возвращение, но не можем, — сказал Бен Марку. — С этим придется подождать хотя бы до завтра. Лорд-мэр созвал на совет важнейших горожан, и мы с Барбарой тоже приглашены. Знаешь, мы теперь значительные персоны. Господин и госпожа Кортене. И еще лорд-мэр знает, что у нас есть кое-какой запас оружия, которое пригодится во время обороны… Что это у тебя висит на боку? — Бен схватил ножны и вгляделся в рукоятку меча. — Слава Эрдне, это Фарт! Нам нужно идти на совет, и ты пойдешь с нами, прихватив меч, чтобы они сдуру не приняли решение о какой- нибудь глупости вроде сдачи. Тебя там будут рады увидеть. И услышать новости издалека. А также в качестве представителя Ташиганга. И то, что ты принес еще один меч… это придаст им храбрости. Градоспаситель уже в городе.
— А Судьбоносец скоро будет, — ухмыльнулся Марк.
— Хвала всем богам! — Держа Марка за руку, Бен заговорил тише: — Мы не можем сдать город и уж точно не можем его эвакуировать. Представь — уйти отсюда с трехлетней малышкой… уж мы-то с тобой знаем, чем все это обернется. Но если остальные горожане уйдут, то придется рискнуть и нам.
Дворец лорда-мэра, как и любая иная часть города, которую Марку уже довелось увидеть, представлял собой сцену энергичной, суматошной и сомнительно продуктивной деятельности. Здесь, как и повсюду, упорно готовились к чему-то очень важному, еще не решив, в чем оно будет заключаться.
Марка, Бена и Барбару без особых проблем пропустили через парадный вход во дворец. Это здание чем-то напоминало дом Кортене, только еще больше и роскошнее, но с приемными и кабинетами вместо мастерской на первом этаже. Вскоре их провели наверх по широкой изогнутой мраморной лестнице. Навстречу спускались рабочие, волоча только что упакованные ящики с произведениями искусства.
По дороге друзья Марка попробовали ввести его в курс ситуации, с которой им предстояло
