столкнуться.
— Скорее всего, на этой встрече мы увидим нашего старого приятеля Гиркана, — предупредил Бен.
Услышав это, Марк едва не споткнулся.
— Гиркана? Он все еще верховный жрец Синего храма? Но он…
— Да, все еще, — подтвердила Барбара. — И Синий храм в Ташиганге — важная сила.
— Наверняка. Но до сегодняшнего дня я никогда об этом не думал, — пробормотал Марк. — Гиркан… Помню, я где-то слышал, что его обязательно сместят. И я думал, что это уже давно произошло, ведь минуло четыре года с тех пор, как мы их ограбили. Почистили их самую глубокую крысиную нору, что никому еще до нас или после нас не удавалось.
— Хвала всем богам за такие крысиные норы, — негромко проговорила Барбара. — И пусть они пошлют нам еще парочку. Нам с Беном за глаза хватило нескольких горстей того, что там лежало. Я слышала, что храм нынче подумывает перевезти основную часть своих сокровищ в Ташиганг. Мы просто хотели предупредить тебя: Гиркан, скорее всего, там будет и не очень-то счастлив нас увидеть.
— А я-то думал, что он мертв, — пробормотал Марк. Теперь было уже поздно даже пытаться сохранить радостное настроение.
Они дошли до двери зала совещаний — большого и хорошо обставленного помещения на верхнем этаже — и были впущены без задержек. Даже несмотря на предупреждение, Марк испытал шок, увидев Гиркана собственными глазами; он впервые встретился с ним, но ни на секунду не усомнился в том, кого именно видит. Глава Синего храма и его верховный жрец, пережив начатые против него действия после святотатственного ограбления четыре года назад главной сокровищницы храма, сохранил свой пост и действительно явился сегодня на совет к лорду-мэру.
Верховный жрец — низенький, лысый, румяный и привычно жизнерадостный — взглянул на вошедшую троицу. Его радостная улыбка не исчезла, но как-то застыла. Должно быть, он с первого взгляда узнал Бена — по описанию.
Гиркан всмотрелся и в Марка. Наверняка он узнал и его, к тому же имена всех троих прибывших громко объявили. Сидящие вокруг стола — около десятка мужчин и женщин, в основном богатые горожане — поднялись, пожимая им руки и обмениваясь приветствиями. Когда они увидели на Марке сине- зеленую форму Тасавалты, которую тот так и не снял, на их лицах появилась радость. А когда они заметили на его поясе меч с черной рукояткой, выражения их лиц изменились — на них читались новая надежда и расчет. Марк небрежно опустил левую руку на рукоятку меча — он не хотел, чтобы они, и особенно Гиркан, увидели, какой именно символ на нее нанесен.
Марк предположил, что тот факт, что он явился сюда в тасавалтской форме, может хотя бы заставить веселого старого негодяя подождать и, возможно, отложить новое покушение на него.
Лорд-мэр по имени Окада смахивал на чиновника, и полагающаяся ему по должности мантия смотрелась на нем слегка нелепо. Тем не менее, правил он твердой рукой. Появление Марка, Бена и Барбары прервало выступление Гиркана на середине, и теперь он, после приглашения мэра, его продолжил.
Вскоре стало ясно, что мысли главы Синего храма направлены сейчас не на месть и наказание грешников, а, как обычно, сосредоточены на том, как лучше спасти главные сокровища храма. Осады города и штурма стен следует избежать любой ценой — во всяком случае, любой ценой для тех, кто не принадлежит к храму. Слушая Гиркана, Марк предположил, что тот уже заключил — или думал, что заключил, — некий договор с Темным королем, согласно которому имущество Синего храма в Ташиганге останется неприкосновенным — в обмен на помощь завоевателю.
Марк узнал еще одного из тех, кто сидел за столом совета, хотя и в этом случае человек не подал виду, что знаком с ним. Барон Эминтор находился здесь как личный представитель Серебряной королевы. Он тоже узнал Марка и смотрел на него приветливо, как на друга, хотя Марк и отвечал старому врагу сира Эндрю холодными взглядами. Марк не сомневался, что барону известны и Бен с Барбарой. Гиркан все говорил, настаивая на принятии одного из двух устраивающих его решений: или сдать город Темному королю, или объявить Ташиганг открытым городом. Последнее, по мнению Марка, означало практически то же самое, что и сдачу.
Речь верховного жреца не вызвала особого энтузиазма среди жителей Ташиганга, составлявших большинство его слушателей. Но никто из них не стал немедленно возражать — горожанам хотелось подождать, пока выскажутся и другие. Время от времени их взгляды устремлялись на черную рукоятку меча Марка.
Гиркан мог продолжать бесконечно, но мэр Окада в конце концов твердо попросил его закруглиться и осведомился, кто еще хочет выступить.
Этой возможности нетерпеливо дожидался барон Эминтор. Он тут же встал и как представитель Серебряной королевы стал красноречиво доказывать, что город следует защищать до последнего бойца. Однако Марк заметил, что он тщательно выбирал выражения и не высказал эту мысль именно такими словами. Барон больше распространялся о крепости городских стен, об истории города и о его традиции успешного сопротивления внешним атакам, а также о том, как твердо Серебряная королева намерена их защищать.
В одном месте Гиркан прервал его, чтобы спросить:
— А как же Мыслебой? Что значат против него любые стены?
Эминтор отмел это возражение и заверил, что королева Ямбу располагает и собственным, чрезвычайно мощным оружием:
— В своей мудрости и нежелании кому-либо навредить она пока не пускала его в ход. Но против Мыслебоя… Я уверен, она сделает все необходимое для обеспечения безопасности Ташиганга.
Поднялся один из горожан:
— Упоминая имеющееся у королевы оружие, вы имели в виду меч, который называется Душегуб или меч Тирана?
— Да. — Если Эминтора и оскорбило открыто произнесенное второе имя меча, то виду он не подал.
— Я мало о нем знаю. — Говорящий обвел взглядом присутствующих. — Полагаю, что многие из нас, сидящих здесь, тоже. Что он может сделать для защиты Ташиганга?
Эминтор бросил быстрый взгляд на Гиркана.
— Я предпочел бы не вдаваться прямо сейчас в тактические подробности, касающиеся любого из мечей, — невозмутимо ответствовал барон и подмигнул Марку, держащему Фарт, словно они были старыми товарищами, а не врагами. — Если пожелаете — то потом, в обстановке большей секретности. А сейчас я могу лишь сказать, что королева мудра и полна сочувствия… — (почему-то никто в комнате не рассмеялся), — и что она не станет небрежно использовать такое оружие, как Душегуб. Но она также не допустит, чтобы город, который она так любит, захватили враги.
Марк был вынужден признаться самому себе, что он понятия не имеет, на что способен Душегуб. Этот меч из дюжины он никогда не видел и уж тем более не держал в руках. Почти все, что он о нем знал, заключалось в известных всем словах:
Меч Тирана не кровь проливает,
Меч Тирана душу калечит.
Где он объявится?
Боги лишь знают!
Ой, как сладки Душегуба речи…
Взглянув на Бена и Барбару, он прочел по их лицам, что и они ничего не знают об этом мече.
Лорд-мэр выжидательно взглянул на Марка. Настало время выслушать эмиссара из Тасавалты.
Марк встал и оперся руками о стол перед собой. Полностью доверившись словам императора, он объявил, что армия Тасавалты под командованием генерала Ростова уже на марше и идет на помощь городу. Ростов считался фигурой весомой, под стать репутации стен самого Ташиганга, и лица многих сидящих за столом вновь радостно просветлели. То, что армия Тасавалты мала по сравнению с ордами
