обвила руками его шею, ногами его бедра и прильнула к нему всем телом, когда Роберт, поддерживая бедра девушки, соединил свою плоть с ее. На щеке он почувствовал выдох боли.
Теперь она принадлежала ему, и он знал, что испытает с ней много счастливых мгновений.
Жених и невеста ушли, а пир продолжался своим чередом.
— Мама сказала, что в Англии, — сообщил Адриан Виктории, — во время свадьбы бывают танцы.
— Но китайцы не танцуют, как европейцы, — заметила Виктория.
— Это точно. Китайцы такие скучные.
— Да ты все равно не знаешь, как танцевать. — В свои одиннадцать лет она переживала тот период, когда логика стоит превыше всего.
— Я бы научился, дура, если было с кем танцевать. В европейских танцах никаких перемещений на китайский манер, мужчина обнимает женщину и держит...
— Ух! — прокомментировала Виктория.
— Попробуй, и тебе понравится. — Адриан изрядно выпил рисовой водки и сливового вина, и его одолевали похотливые чувства. Вообще-то он ощущал влечение к женщинам почти постоянно и для разрядки в сопровождении младшего слуги отправлялся в шанхайский бордель.
Но подобные похождения всегда оставляли у него глубокую неудовлетворенность. Он неизменно испытывал потребность совершить жестокость, которая не пропадала после обычной эякуляции. Девушки были всегда достаточно старательными и некоторые даже привлекательными, но они делали только то, чему их учили, а Книга любви не выходила за рамки сексуальных отношений.
Адриан не любил, а скорее не стремился любить никого из своих партнеров. Он хотел обладать женщиной, причем не одной, а как можно большим их числом, но чтобы она при этом беспрекословно выполняла все его прихоти, ему хотелось видеть ее унижение и, желательно, ужас перед ним. Он мечтал о правах азиатского деспота: хлестать, бить, пытать и даже калечить или убивать по своему усмотрению.
Эти желания он держал в тайне. Юноша и представить себе не мог, что скажут его отец и мать или старший брат и сестра, узнай они обо всем. Баррингтоны, что бы ни шептали у них за спиной, считали себя островками порядочного поведения в море коррупции и разврата.
Роберт же теперь обладал женщиной. Чжан Су всего тринадцать лет, и Роберт мог бы воспитать ее по-своему. Однако Адриан знал, что не только желание закабалить, но даже и мысль воспитывать ее в соответствии со своими взглядами не придет брату в голову.
Он посмотрел на сестру. Виктория была всего на два года младше Чжан Су, но выглядела старше. Адриан обожал ее, она уже стала для него самой желанной рабой, более сильного желания в жизни он не испытывал.
И если он был опьянен рисовой водкой, то она захмелела ничуть не меньше, судя по разрумянившимся щекам и бесшабашной улыбке.
— Пойдем на воздух, — предложил он.
Виктория последовала за ним без колебаний. Некоторые гости тоже вышли проветриться, но у Чжан Цзиня был большой сад, и вскоре Адриан нашел укромное место со скамейкой, где они могли посидеть рядом.
— Как ты думаешь, что сейчас делает Роберт? — спросил он.
Виктория закатила глаза:
— Он лежит с женой.
— Ты знаешь, что это означает?
— Это то, что мужья делают со своими женами, — объяснила Виктория, удивленная его неосведомленностью. — Син Шоу рассказала мне.
Син Шоу была ее нянькой.
— О чем еще она тебе рассказала? — настаивал Адриан.
Виктория смутилась.
— Давай же, не стесняйся — упрашивал Адриан. — Мне-то ты можешь сказать.
Виктория покраснела:
— Они раздеваются и затем ложатся вместе.
— А потом?
— Больше она мне ничего не говорила.
— О, они еще много чего делают, — сказал Адриан. — Хочешь, я покажу, что они делают?
— Ну...
Адриан взял в ладони ее лицо и поцеловал в губы, которые не успели сомкнуться, и просунул свой язык внутрь.
Виктория отстранилась:
— Фу!
— Тебе не понравилось? Придется полюбить, так будет делать муж.
— В таком случае я не выйду замуж.
— Не будь дурочкой. Тебе придется выйти замуж. Все женщины выходят замуж. Знаешь, я выберу мужа для тебя. Ты согласна?
— Мне кажется, папа захочет это сделать, — сказала Виктория.
Но папа может к тому времени умереть.
— Не говори так, — оборвала его Виктория. Ее глаза наполнились слезами. — Никогда не говори так.
Адриан усмехнулся:
— Хочешь, я покажу тебе, что еще делает мужчина с женщиной, когда они занимаются любовью?
— Нет, — ответила Виктория, — я совершенно не хочу этого знать.
— Ты хочешь. Он будет трогать твою грудь. У тебя пока нет грудей, ведь так?
— У меня есть, — со злостью возразила Виктория.
— Тогда дай мне их потрогать. — Он прижал руку к ее телу.
Она вскочила со скамейки:
— Отстань!
Адриан только ухмыльнулся:
— А затем он захочет запустить руку тебе под юбку, как раз к твоему разрезу. Подойди, и я тебе покажу.
— Фу! Это отвратительно. Ты отвратителен! Больше никогда не прикасайся ко мне.
Она убежала в дом к гостям. Адриан проводил сестру взглядом, в котором тлела ненависть. Однажды, подумал он, ты будешь лежать голой у меня в объятиях, сестричка. Но пока этот момент настанет, ему нужен был кто-то другой.
Он начал обрабатывать родителей уже по пути домой, когда они плыли по Великому каналу. Джеймс недоуменно потер щеку.
— Жить отдельно? В восемнадцать лет?
— Роберт стал самостоятельным в шестнадцать, — напомнил Адриан.
Джеймсу пришлось согласиться. Не решился он сказать своему сыну, что усматривает огромную разницу в характере его и Роберта. Роберт обладал сильной волей, целеустремленностью, в то время как Адриан... Джеймс не был уверен в нем, он подспудно ощущал порочные черты в характере Адриана, но не мог их до конца понять, а потому и решить, как к ним относиться.
Может быть, мальчику нужен собственный угол, чтобы почувствовать себя самостоятельным. Под присмотром, конечно.
— Тогда мы поищем для тебя дом, — заверил он сына. — Цян Лу займется этим.
Цян Лу, китаец двадцати пяти лет, работал в Доме Баррингтонов с детства. Он был высокий, худой и мрачный. Джеймс решил, что он станет идеальным надзирателем за домом Адриана.
Люси, как обычно, настороженно отнеслась к очередной идее Адриана: как и ее мужу, ей никак не
