правительству, которое поддерживает ваша семья, а следовательно, враждебного вам?
Виктория с трудом сглотнула еще раз:
— Мне... мне подумалось, что вы хороший человек. Я не хочу, чтобы вас арестовали и казнили.
Виктория и Тан несколько секунд молча смотрели друг на друга. Затем он сказал:
— Очень европейская точка зрения, мисс Баррингтон. Примите мою признательность. — Он отпустил ее и встал.
— Вы... вы отпустите меня?
— Мои люди не позволят этого сделать. Они тоже рискуют быть арестованными и казненными.
— Я поклянусь.
— На чем? На христианской Библии? Это вряд ли возымеет для них значение.
— Я поклянусь на чем скажете.
Он вновь смотрел на нее несколько секунд.
— Вам придется вступить в нашу тайную организацию — тун, — сказал наконец он.
Виктория облизнула губы. Она мало знала о тунах и триадах; все ее знакомые старались о них не говорить, даже Джеймс Баррингтон. Тем не менее все знали об их существовании, знали о тайных сообществах, ставящих своей целью свержение власти маньчжуров... Фактическая принадлежность к одному из этих обществ сулила захватывающее приключение, кроме того, она будет работать на этого симпатичного ей человека, станет его соратницей.
— Я готова, — с легкостью согласилась она. — Если вы этого хотите.
— Вы уверены? Вас ждет нелегкое дело, мисс Баррингтон, учтите, тун потребует вашу душу.
— А у меня есть выбор?
Он улыбнулся:
— Нет. Но все же вы могли бы предпочесть смерть посвящению.
Она вскинула голову:
— Я вступлю в ваш тун, господин Тан,
— И будете служить доктору Суню до самой смерти?
— Да. Если вам так хочется.
«Удачнее даже и быть не могло», — подумала Виктория. Именно человеку, стоящему перед ней, она собиралась служить. Может, она сошла с ума? Или просто ощутила пульс жизни, сделав неожиданный шаг от беспросветной скуки к полной самоотдаче конкретному делу?
Он вновь задумался ненадолго и спросил:
— Потребуется некоторое время. У вас оно есть?
Виктория взглянула на свои часы. Было еще рано, всего начало одиннадцатого.
— Я должна быть дома к ленчу.
— Ленч, — заметил он, — непременный атрибут великой Англии. Когда у вас время ленча?
— Обычно в два часа.
— Ну, тогда у нас достаточно времени. Возможно, вам не захочется есть после посвящения.
Она задорно тряхнула головой: Тан начинал ее веселить.
— Посмотрим, сэр.
Последний оценивающий взгляд, и он кивнул в знак согласия:
— Попытаюсь организовать это, мисс Баррингтон.
Тан покинул ее и спустился на первый этаж, вероятно, чтобы сделать приготовления. Она поднялась со стула и стала прохаживаться по комнате. Ничего, кроме смены белья, на глаза не попалось.
Виктория пребывала в возбужденном состоянии, но не теряла рассудительности. Он предположил, что церемония посвящения потрясет ее, но она готовилась спокойно воспринять грядущее. Если ее не потрясла сама идея принадлежности к триаде, с какой стати должна беспокоить церемония вступления в нее?
Дверь за ее спиной открылась, и, резко обернувшись, она увидела входящих женщин. Они были старше ее по возрасту, и их лица выглядели серьезно, даже зловеще.
— Ты говоришь по-китайски, женщина Баррингтон? — спросила одна из них на местном шанхайском диалекте.
— Да.
— Раздевайся.
У Виктории перехватило дыхание:
— Зачем?
— Ты вступаешь в триаду, поэтому раздевайся.
— Ты придешь к нам голой, — сказала другая.
Виктория облизала мгновенно пересохшие губы:
— Я приду к вам здесь?
— Внизу.
Виктория попыталась обдумать ситуацию. Внизу находились мужчины. Среди них и господин Тан. Но она согласилась сделать то, что он захочет. Значит, и предстать перед ним обнаженной?
— У нас мало времени, — предупредила первая женщина.
Виктория повернулась к ним спиной и стала раздеваться, складывая одежду на кровать. Женщины бесстрастно наблюдали за ней. Неожиданно для себя она подумала, видели ли эти женщины раньше европейское белье?
Она положила свои трусы поверх остальной одежды, расшнуровав, скинула ботинки, затем скатала чулки. Она слышала собственное дыхание и чувствовала себя почти больной от страха: ее что, собираются изнасиловать все те, внизу? Но отступать было уже поздно.
— Спускайся вниз, — приказала одна из женщин и отворила дверь.
Виктория на миг заколебалась, но все же расправила плечи и вышла в дверь. Она внезапно почувствовала холод, и ей пришлось призвать на помощь все самообладание, чтобы унять дрожь.
Внизу находилось не менее двадцати мужчин, собравшихся перед занавесом, и среди них Тан Личунь и Цин Сань. Она совсем забыла о Цине, ее собственном слуге. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, что он тоже обнажен. Впервые перед ней предстал полностью обнаженный китаец, и был он слишком перепуган, чтобы выглядеть хоть немного привлекательным.
И в то же время она, без сомнения, оказалась первой обнаженной белой женщиной для всех присутствующих, за исключением разве что самого Тана.
Позже она разглядела еще четырех обнаженных мужчин рядом с Цин Санем. Похоже, предстояло групповое посвящение.
— Спускайся, — скомандовала одна из женщин.
Виктория пошла по лестнице, подгибая большие пальцы стопы на каждой подступени. Она не могла даже для самой себя уяснить испытываемые в тот момент ощущения. Она смотрела прямо перед собой, стараясь избегать чужих, особенно Цин Саня, взглядов. Девушка чувствовала, что женщины сошли вместе с ней и расположились по бокам. Теперь, поддерживая Викторию за руки, они вывели ее вперед, поставив перед Таном, который ждал ее возле той части комнаты, которую отгораживал занавес.
Ей пришлось взглянуть на него. Тан выглядел роскошно, переодетый в желтое платье, украшенное красными драконами, — поистине маньчжурский принц, которого неумышленно копировал.
Он заглянул ей в лицо:
— Вы готовы?
— Да, — ответила Виктория.
За спиной она услышала шарканье ног и поняла, что Цин Саня тоже ведут на место. Так случилось, что его поставили рядом с ней; их плечи соприкоснулись, и Цин бросил на нее быстрый взгляд, но она не ответила. Она старалась не думать о последствиях.
— Дайте мне ваши руки, — приказал Тан.
Они вытянули правые руки, и он взял их в обе свои ладони.
— Вы клянетесь в вечной преданности Городу Ив, доктору Сунь Ятсену и всему, за что он выступает?
— Я клянусь в вечной преданности Городу Ив, доктору Сунь Янсену и всему, за что он выступает.
