на стремнину. Чжоу и двое оставшихся в живых его людей укрылись за планширом и храбро отвечали на огонь, но все матросы Шана попрыгали за борт. Они знали: сампан не дойдет до западного берега.
Роберт убрал револьвер в кобуру.
— Покинуть лодку, — приказал он оставшимся. — Плывите к берегу. — Затем наклонился под тент, где Моника, стоя на коленях по бедра в воде, смотрела на него округлившимися глазами. Как ни странно, она не выглядела испуганной. — Нам придется плыть, — предупредил он ее.
— Я не умею плавать. Оставьте меня, мсье, и спасайтесь.
— Живее! — Он схватил ее за руку, и она не успела возразить, как Роберт перемахнул через перила и прыгнул за борт, увлекая ее за собой. Они ударились о воду, подняв столб брызг. Роберт сразу же перевернулся на спину и, держа Монику за плечи, энергично работая ногами, поплыл к берегу, постепенно сносимый течением. Некоторое время сампан заслонял их от знаменных, которые продолжали стрелять по тонущему судну, быстро погружающемуся в воду. Через несколько секунд оно скрылось под водой с булькающим звуком, оставив на поверхности только водоворот; тент оторвался и поплыл вниз по течению.
К этому времени течение уже снесло Роберта ниже позиций знаменных. Но они и без того были заняты теми членами экипажа, которые поплыли к ближнему берегу и были теперь окружены и арестованы. Бедные, они почти неизбежно будут казнены, но Роберт не мог сейчас им ничем помочь: он должен был позаботиться о Монике. Она старалась совсем не шевелиться, в очередной раз полностью вверяя ему свою жизнь несмотря на то, что до сих пор все его усилия обезопасить ее оставались безуспешными. Наконец его ноги коснулись дна, и в следующий момент они уже оказались в кустах, растущих вдоль воды. И очень вовремя, так как их заметили, и вслед им прозвучало несколько выстрелов.
Роберт прикрыл девушку своим телом и прижал ее к земле, любое шевеление могло их выдать. Еще несколько раз выстрелив наугад, знаменные опять обратили все свое внимание на членов экипажа сампана.
— Нам необходимо вскарабкаться на берег, — объяснил он ей. Наверху виднелись деревья и кусты. — Если они тебя заметят, то будут стрелять. Спрячься за деревьями и жди, пока я тебя разыщу. — Он взглянул на нее. — Готова?
— Пожалуйста, не оставляйте меня, — попросила она.
Он улыбнулся.
— Никогда. Давай! — Роберт подтолкнул ее за бедра вверх. Моника достигла вершины склона и, благоразумно не поднимаясь на ноги, быстро перекатилась и исчезла из поля зрения. Он наблюдал, как она скрылась за деревьями. С противоположного берега не отреагировали, там знаменные готовились конвоировать связанных пленных и садились на коней.
Роберт последовал примеру Моники и скатился в кусты позади девушки.
— Несчастные люди, — пожалела она слуг Роберта. — Их всех перебили?
— Скорее всего так. Или скоро перебьют.
— И все из-за меня, — удрученно сказала она.
— Все из-за меня. Они были моими слугами.
— А что станет с нами? — спросила девушка.
— Мы должны попытаться добраться до низовьев Ханьхэ. Сейчас мы не на том берегу обеих рек, текущих к Тяньцзиню, который нам нужен, поэтому давайте раздобудем какую-нибудь лодку. Но до темноты придется сидеть здесь. — Она через листву деревьев взглянула на солнце — еще далеко даже до полудня. — Да, ждать придется долго, — подтвердил он ее наблюдение. — И мы можем немного проголодаться. Первое, что бы я предложил — снять одежду. Я пойду вон туда.
Роберт отполз от девушки на некоторое расстояние, снял рубашку и панталоны, нашел солнечное местечко, где можно было расстелить одежду и согреться самому. Затем он проверил револьвер и патронташ; они, похоже, в порядке — значит, Роберт мог защитить себя и Монику. Пока мог. Многое будет, однако, зависеть от того, станут ли знаменные переправляться через реку у Янцуни, а затем прочесывать западный берег в поисках спасшихся. Но на это уйдет время. Сейчас же...
— Мсье, — услышал он шепот Моники из-за кустов, разделяющих их, — кто-то идет.
Теперь он тоже услышал приближение человека.
— Ложись и не показывайся, — приказал он ей, а сам сел на колено за кустами, спрятал револьвер в кобуру и вместо него достал нож: он не рискнул поднимать шум до тех пор, пока не убедится, что поблизости нет ни «боксеров», ни знаменных.
Роберт услышал шорох за спиной и резко обернулся: обнаженная Моника пробралась к нему сквозь кусты.
— Там! — шепнула она. Девушка совершенно забыла о своей наготе, думая сейчас о нем как о своем отце...
Он сосредоточенно всматривался туда, куда она указала, похоже, там был всего один человек.
— Покажись! — громко приказал он. — Или умрешь.
— Хозяин, — с облегчением произнес Чжоу и встал в полный рост. Тут он увидел девушку и отвел глаза. Он был одет и весь мокрый, но с ранцем.
— Слава Богу, это ты, — облегченно выдохнул Роберт. — Спасся еще кто-нибудь?
— Нет. Они слишком поторопились, и знаменные схватили их всех. Мы теперь беглецы, хозяин. — Он подошел ближе, стараясь не смотреть в сторону Моники, стоящей на коленях.
— Мы попытаемся выйти к реке, как стемнеет, — сообщил ему Роберт. — Что у тебя в ранце? Уж не еда ли?
— Хлеб. Я прихватил его, когда сампан тонул.
— Чжоу, ты герой. — Теперь Роберт взглянул на девушку. — Твоя одежда высохла?
— Нет, мсье. Можно мне что-нибудь поесть?
— Спрячься за кустами.
Она поползла прочь, а он не мог оторвать глаз от прекрасного зрелого тела шестнадцатилетней девушки с полной грудью, сильными лодыжками и бедрами. Роберт вернулся к Чжоу, доставшему из ранца хлеб, который хоть и был мокрым, но вполне съедобным. Отломив половину булки, Роберт перебросил ее девушке, которая, поймав ее, скрылась из виду. Хозяин и слуга ели вместе.
— Мне жаль твоих людей, — сказал Роберт.
— Человек не волен изменить свою судьбу, — заметил Чжоу загадочно. — Каковы ваши планы?
— Река, лодка, канал и Янцзы.
— Жаль, потерял свою винтовку, — сокрушенно вздохнул Чжоу. — И нам потребуется еще еда.
— Да, нам придется нелегко, — произнес Роберт.
Платье их высохло, Моника и Роберт оделись, и все трое собрались в кустах. Продолжался тихий, спокойный день. Роберт думал о бедном старом Шане, верой и правдой служившим дому так много лет; он вспомнил их первое совместное плавание по Великому каналу.
— Что будет между вами и женой? — неожиданно спросила Моника.
— Все зависит от того, чем закончится наши приключения.
— Но вы захотите воссоединиться с ней, если будет возможно? — продолжила она.
Роберт взглянул на нее, но девушка не отвела глаз.
— Ты не хочешь вернуться в Бельгию домой к дядям? — поинтересовался он.
— Лучше я останусь здесь. С вами.
— С женатым мужчиной, скрывающимся от правосудия, и достаточно старым, годящимся тебе в отцы?
— С мужчиной, который трижды спас мою жизнь и который добр ко мне.
— Ты отчаянная девушка, Моника.
— Просто времена отчаянные, мсье.
Он страстно хотел ее. Для него стало грандиозным откровением осознание того, что он никогда не любил европейскую женщину, мало того, всего несколько минут назад впервые в жизни увидел европейскую женщину обнаженной. И ему понравилось то, что он увидел. Если дело дойдет до близости с Моникой, он, в сущности, будет девственником вновь, по крайней мере, для самого себя. А Моника никогда никого не любила, но почему-то предполагала, что если у них дело дойдет до секса, то Роберт будет вести себя как
