немногие китайцы допускались внутрь этих стен. Впереди показались ворота Тяньаньмэнь еще одной высокой стены, укрывающей Запретный императорский город династии Дацинов.
— Туда нам нельзя, — сказал Ван, и они свернули направо, в лабиринт узких улиц в тени большой стены.
— Мой дом, — гордо объявил Ван.
Ворота во внушительной стене вели в маленький дворик, на который выходила широкая веранда со стоящими на ней легкими складными стульями. Веранда соединялась с Первым залом — комнатой для приема почтенных гостей, середину ее занимал длинный прямоугольный стол, а вдоль стен стояли стулья с прямыми спинками.
Из Первого зала Ван провел Роберта во Второй — Зал Предков; на одной стороне его высился алтарь, на котором по соседству с цветочной вазой дымилась курильница с благовониями; стену за алтарем украшали красные и золотые фамильные знаки предков Вана. Здесь, в тишине и прохладе, куда не проникали уличный шум и жара, гостя с поклонами встретили слуги и члены семьи во главе с хрупкой красивой женщиной.
— Моя жена, — представил Ван.
Роберт отвесил ответный поклон.
— Мои дети, — горделиво произнес Ван, и Роберт поздоровался с представленными ему двумя мальчиками и девочкой. Затем Баррингтона проводили в его покои. На удивление большая и роскошно обставленная комната, в которой главенствовала огромная кровать со столбиками по углам, выходила в небольшой прелестный сад; если бы не собачий лай, не хлопки фейерверков и городской шум, то можно было бы представить себя в далеком далеке от цивилизации.
— Прекрасный дом, — похвалил Роберт, составив компанию Вану в его личной столовой; в центре круглого стола здесь стоял серебряный кувшин, который жена Вана принесла с собой в дом После свадьбы.
— Я служу Хошэню. — Ван хлопнул в ладоши, и слуги поспешили к ним с чайными подносами. — Вам известна репутация моего господина.
— Премьер-министр заводит врагов так же легко, как и друзей, — парировал Роберт.
— Этого не избежать, — согласился Ван. — Но первый долг премьер-министра — служить своему господину, и никому другому. Помните об этом завтра, когда я поведу вас на встречу с моим господином.
— А вы могли бы служить другому господину? — полюбопытствовал Роберт.
— Нет, — ответил Ван. — Я стал бы ничтожеством, каким были бы вы, Баррингтон, без покровительства лорда Макартни.
Хошэню можно было дать всего сорок с небольшим, так, по крайней мере, показалось Роберту. Впалые щеки, тонкие губы, усики ниточкой, твердый взгляд. Одет он был богато, но дом выглядел ненамного роскошнее, чем у евнуха. «Моему хозяину нравится казаться скромнее скромного, когда он живет в Пекине, — предупредил заранее Ван. Пусть это вас не обманывает. Во всем Китае лишь один человек богаче Хошэня — сам император».
И все-таки разница в общественном положении слуги и его хозяина была очевидна. Дом Ван Луцина совсем не охранялся, зато особняк Хошэня окружали вооруженные люди, они лениво прогуливались вокруг, беззаботно болтали, однако от их глаз не ускользало ничего из происходящего на улице. Высокий белокожий моряк привлек пристальное внимание стражников, однако евнуха они знали и пропустили обоих беспрепятственно.
Премьер-министр самолично провел Роберта на отведенное ему место.
— Ван сказал мне, что вы говорите на маньчжурском, — обратился Хошэнь к гостю по- маньчжурски. — Откуда вы его знаете?
Роберт рассказал, как его лечили в Кантоне.
— Хуэйчжань, — задумчиво протянул Хошэнь. — Он невысокого ранга, из рода ехэнара. У них Знамя с голубой каймой, самое незначительное из всех восьми.
— То же самое сказал мне и сам Хуэйчжань, ваше превосходительство.
— А не говорил он вам, что какой-то полоумный гадатель предсказал, будто его семейство станет в один прекрасный день самым великим в стране? Как вам нравится такая наглость? А ведь он в это верит. Разве подобное легковерие делает ему честь? Если бы Сын Небес не расхохотался, услышав эти бредни, не сносить бы Хуэйчжаню головы.
— Мне будет очень жаль, если это когда-нибудь случится, — спокойно сказал Роберт, — потому что Хуэйчжань и его семья спасли мне жизнь.
— Ван рассказывал о кораблях, на которых вы приплыли, об их величии и мощи. Это правда?
— Король Англии Георг III притязает на морское господство, ваше превосходительство.
Хошэнь усмехнулся.
— Должно быть, у него могущественная империя, Баррингтон, но это требует доказательств. Возможно, я нанесу визит на ваши корабли.
— Вы окажете нам большую честь.
— И, может быть, я даже отправлюсь в плавание на одном из них. Я много слышал об Индии, где ваша компания обладает большой силой. Мне было бы интересно побывать там и убедиться в существовании этой силы, о которой вы заявляете.
Роберт постарался скрыть свое удивление.
— Вас с удовольствием там примут, ваше превосходительство.
— Хорошо. Вы понимаете, что на подготовку такого визита требуется время. У меня здесь так много обязанностей. Но, думаю, это произойдет в течение ближайших двух лет.
— Когда пожелаете, сэр.
— Тогда слушайте, Баррингтон. Зима уже на носу, потом придет весна, лето, осень — и наступит следующая зима. Вам известно, что китайский Новый год приходится на середину зимы?
— Да, ваше превосходительство.
— Итак, я хочу, чтобы после следующего за этим Нового года вы привели один из ваших кораблей в устье реки Янцзыцзян. Вы, должно быть, о ней знаете? Это величайшая река в мире.
— Я слышал о ней, — подтвердил Роберт. — Но я не знаю, сможет ли наш корабль войти в нее. Там много песчаных отмелей?
— Корабли могут подниматься по Янцзы на несколько сотен миль от моря, заявил Хо.
— Несколько сотен… — Роберт сомневался, что на земле вообще существует такая длинная река.
— В устье реки есть порт, он называется Шанхай, — продолжил Хо. — Там вас будет ждать лоцман. Вас, запомните. Никого другого.
— Можно спросить, как я узнаю этого человека?
— Он будет знать вас, Баррингтон. Встаньте на якорь в устье реки, и он найдет вас по имени. Он проведет вас вверх по реке до места, где я поднимусь на борт. Это понятно?
Роберт кивнул.
— В середине зимы 1795 года корабль придет за вами.
— 1795-го? Я не разбираюсь в вашем летосчислении. Это будет в конце шестидесятого года правления императора Сяньлуна.
— Понятно.
— И еще две вещи вы должны понять, Баррингтон. — Хошэнь прикрыл глаза. — Желание моего повелителя убедиться в могуществе вашего короля является тайной, которая известна лишь его Небесному величеству и мне. Ну и Вану, конечно. А теперь и вам. Вы передадите мою просьбу вашему господину, лорду Макартни. Никто больше не должен ничего знать. Если хоть слово об этом просочится наружу, мой повелитель и я будем отрицать, что такая просьба вообще имела место, и тогда все надежды на развитие торговли между Китаем и Англией будут похоронены навсегда.
— Простите, ваше превосходительство… но есть ли вообще какие-нибудь перспективы для торговли между нашими странами?
