городских ворот высыпают толпы зевак, желающих посмотреть на церемонию. Запели сигнальные трубы, зазвенели медные тарелки, и через несколько минут в воротах показалась императорская процессия. Окруженная евнухами и вооруженной охраной длинная вереница паланкинов, которые несли рабы, медленно обогнула площадку с палатками британского посольства и остановилась. По лагерю забегали-засновали слуги, расстилая огромные ковровые полотнища желтого цвета.
— Желтый — императорский цвет, — пояснил Ван. — В желтый было окрашено знамя самого великого Нурхачи, и этот цвет является самым главным в Китае. Только члены императорского рода могут носить желтые одеяния.
Наконец ковры были расстелены, и большинство паланкинов освободилось от своей ноши — великого множества чиновников и родовитой знати; все они расположились по старшинству, прячась под зонтами, которыми слуги закрывали их от лучей высоко поднявшегося в безоблачном небе солнца, припекавшего, несмотря на позднюю осень, еще довольно сильно. Продолжала звучать музыка — для европейского уха слишком несогласованная, бесконечно повторяющая одну и ту же тему, между тем паланкин, находившийся в центре процессии, стоял закрытым. Но вот музыка смолкла, раздвинулись занавеси, и из паланкина шагнул наружу император Сяньлун.
Роберту хотелось поближе рассмотреть этого человека — возможно, самого могущественного на земле, — но он был вынужден последовать примеру окружающих и пасть ниц; лишь мельком ему удалось взглянуть на крупное, мягко очерченное лицо с тонкими усиками, отметить полноту, на удивление высокий рост и не по возрасту легкие движения китайского повелителя, облаченного в императорский желтый с красными драконами халат, ниспадающий на желтые лайковые сапоги. Желтого же цвета была и круглая шляпа императора.
Из англичан один лишь Макартни, как и условились, не опустился на колени — его светлость только поклонился до пояса.
Император поднял руку.
— Вам нужно выйти вперед, — прошептал Ван.
Роберт приготовился встать.
— Нет, нет, — предостерег Ван. — Ползком.
Роберт посмотрел на Макартни.
— Лучше делайте, как он говорит, — велел виконт.
«Да, для него-то все идет лучше некуда», — подумал Роберт, медленно продвигаясь вперед мимо простертых ниц китайских и маньчжурских сановников; сзади за ним шел Макартни, а рядом, локоть к локтю, полз Ван.
— Как я буду переводить — уткнувшись в землю? — буркнул Роберт.
— В нужный момент вы сможете выпрямиться, оставаясь на коленях, — ответил Ван.
Они доползли до желтого ковра и снова коснулись лбами земли.
— Кто пришел засвидетельствовать почтение Сыну Небес? — спросил император.
Его светлость был предупрежден об этом вопросе императора, и Роберт заранее научил лорда надлежащему ответу на сносном маньчжурском:
— Виконт Макартни, чрезвычайный и официальный полномочный министр его величества Георга Третьего, короля Великобритании, Франции и Ирландии.
— Ты привез дань Сыну Небес от этого короля? — спросил император мягким тонким голосом.
Макартни взглянул на Роберта, и тот распрямился, по-прежнему стоя на коленях.
— Ваше величество, мой господин привез предложения о торговле между нашими двумя народами, которая может пойти на пользу обеим странам.
— Торговля? — удивился император. — Что мир варваров может предложить нам, если у нас есть все, чего мы желаем?
Последовавший ответ его светлости заставил Роберта нахмуриться. Но он находился здесь для того, чтобы переводить Макартни, а не высказывать собственное суждение.
— Европа многое может предложить Китаю, ваше величество, — переводил он. — Прекрасную шерстяную одежду…
— Что значит — шерстяную? Сотканную из овечьей шерсти? Мои подданные сами ткнут шерстяную одежду.
— Но только верхнюю, ваше величество. А в Англии платье из шерсти носят повседневно.
Сановники, стоявшие на коленях возле императора, обменялись презрительными улыбками.
— Мы в Китае носим шелк, — назидательно заметил император:
Роберт облизнул губы и вслед за Макартни продолжал говорить, но все менее и менее уверенно.
— В Индии, откуда мы приехали, есть чудесное лекарство, способное избавить от любой боли, оно позволяет проводить хирургические операции с максимальным эффектом.
Император взглянул на него и нахмурился.
— Может ли существовать такой эликсир?
— Он зовется опиумом, ваше величество.
Император фыркнул.
— Мы знаем об этом «чудесном» веществе. Оно имеет свойство сводить людей с ума.
— Оно навевает сладкие сны, ваше величество.
— Может, и так. Но это дурман, и вредный дурман. Вы хотите погубить мой народ? Нет, нет, варвар, твоя страна ничего не может предложить моей, кроме дани. Существует давно установленный порядок, которому подчиняются посланники внешних стран, приезжающие в Пекин с данью. Сила и влияние Небесной династии распространились повсюду, властители бесчисленных народов приезжают по суше и по морю со всевозможными драгоценными дарами. Поэтому у нас есть все. Приносите дань к подножию моего трона, как делают все другие варвары — люди с юга и люди с запада, люди с севера и люди с восточных островов. Приносите дань, и вам разрешат покупать излишки наших товаров. Но за наши товары надо платить серебром. Такова наша воля. — Он снова поднял руку, и к нему поспешно кинулись евнухи.
— Удаляемся, — прошипел Ван Луцин.
— Не может же он так просто отмахнуться от нас, — перебил его Макартни. — Разве для того я проехал полземного шара, чтобы всего через несколько минут меня отослали, как какого-то лакея?
«Для этого человека ты и есть лакей», — подумал Роберт.
— Ваше величество! — протестующе воскликнул Макартни, глядя, как императора провожают к паланкину.
— Замолчите, — умоляюще обратился к нему Ван. — Для вас аудиенция закончена. Обращение к императору после нее грозит казнью.
Макартни застыл как вкопанный, багровый от смущения и жары, сжимая и разжимая кулаки, между тем императорский паланкин закрыли, и все сановники заняли свои места. Затем виконта вежливо подвинули с желтого ковра, который тут же скатали, как и остальные. Снова загремела музыка, и процессия тронулась.
— Возмутительно! — заявил Марджорибэнкс. — Так пренебрежительно обойтись с послом короля!
— Баррингтон, думаю, вам следует спросить у господина Вана, что он порекомендует нам делать теперь, — устало обронил Макартни.
— В Китае, ваше превосходительство, говорят: иногда самый быстрый способ пересечь реку — это сидеть и ждать засухи, — ответил Ван.
— Чепуха, — отозвался вечно всем недовольный Марджорибэнкс.
— Не совсем, — возразил Ван. — Особенно если знаешь, что засуха неизбежна. Император Сяньлун, величайший из живущих, все же смертен.
— А выглядит как нельзя здоровее… — отметил Макартни.
— Это так, ваше превосходительство. Однако его величество уже объявил, что намерен отречься от престола через два года, когда истекут шестьдесят лет его правления как Сына Небес. Дело в том, что он не желает властвовать дольше, чем его прославленный дед, Шэн Цзунсянь хуанди, правивший шесть десятилетий под императорским именем Канси.
