стариков и выбрав вместо них других, казаки этих станиц дали клятву друг друга не выдавать, говоря, что они свои земли заслужили кровью и кровью их защищать будут, укрепили станицы, поставили пушки и стражу; даже получено было известие, что с весной они намеривались идти в Черкаск, забрать все регалии и выбрать другого атамана. Иловайский вынужден был обратиться к помощи регулярных войск. Жалованным старшинам, полковникам и генералам не хотелось расставаться с своими правами и преимуществами, дарованными русским правительством.
На усмирение бунтовщиков, собравшихся в Есауловской стан., в феврале мес. 1794 г. двинулся отряд казаков в 1000 челов. во главе с наказным атаманом, генералом Мартыновым и «прочими господами». К ним подоспел князь Щербатов с 5-ю полками и 4-мя баталионами пехоты, 2-мя эскадронами драгун, 4-мя полевыми орудиями, а также три Чугуевских полка под начальством генерала Платова. Станицы заняты были почти без боя. 6-го июля началась обычная расправа, какую Москва всегда применяла к казачеству: 48 старшин и 298 казаков были закованы в цепи, 1645 человек наказаны плетьми. Назначено, по приказанию Военной коллегии, следствие. Председателем следственной комиссии был Щербатов. Оказалось, что все бузулуцкие, хоперские и медведицкие станицы также не приняли войсковых грамот и отказались от переселения. Князь Щербатов признал и их виновными и около пяти тысяч челов. подверг наказанию кнутом, из-под которого немногие вышли целыми. Десятая часть попали в Сибирь. Есаул Рубцов, которого считали главным виновником бунта, получил 251 удар кнутом и в тот же день скончался{457}. И все это происходило в то время, когда большая часть донских полков находилась в войне с Речью Посполитой (1791–95 гг.), потом с Швецией и Персией. Везде и всюду донские богатыри показывали чудеса храбрости и уменье вести войну и выигрывать победы не только в стычках с полудикими горскими народами Кавказа, но даже с хорошо организованными силами европейцев. Между тем у себя дома, на Дону, они подвергались насилию и экзекуции. Некоторые полки, стоявшие в Крыму, узнав, что их станицы разоряют регулярные войска, пришли в волнение. Казаки стали большими партиями уходить на Дон. Стало пахнуть общим бунтом. Старая императрица, занятая своими фаворитами, не могла уже заниматься внутренними делами государства, а предоставила все это своим сановникам, во главе которых стоял известный бездарный Платон Зубов. Чувствовался застой и развал во всех внутренних делах управления. Вместо 3 тыс. семейств на Кубань с Дона удалось переселить только одну тысячу. Екатерина была и этим очень довольна.
После 2-летней стоянки войска Щербатова были выведены из пределов Дона.
Глава XI
Атаман Василий Петрович Орлов 1796–1801 гг. Оренбургский поход казаков
В 1796 г. Иловайский умер. Вновь вступивший на русский престол Павел I хотел назначить атаманом заслуженного боевого генерал-лейтенанта Федора Петровича Денисова, впоследствии первого графа из донских казаков (с 1799 г.), но последний отказался от такой чести, ссылаясь на свою старость и малограмотность, и просил государя предоставить эту должность своему зятю, генералу Орлову. Царь уважил эту просьбу, и Орлов назначен был войсковым атаманом. Первым распоряжением Павла Петровича относительно в. Дон. было искоренение всех нововведений кн. Потемкина, т. е. уничтожение войскового гражданского правительства и восстановление прежней войсковой канцелярии {458}.
В канцелярии по-прежнему стали заседать атаман и наличные старшины. Все бумаги адресовались уже на имя войскового атамана и войска Донского.
Ко времени вступления в атаманство Орлова, дела по станичному самоуправлению пришли в полное расстройство; там царил полный хаос, при наличии засилья старшин, жалованных уже не кругом, а царской властью или войсковыми атаманами. Причиной этой неурядицы были нововведения в управлении войском Донским, начиная с Петра I и кончая реформами князя Потемкина. Словом, Дон был выбит из самобытной своей колеи и направлен по чуждому ему руслу, руководимый усмотрением «жалованных» старшин. Еще в 1721 г. войсковою грамотою повелевалось станицам «выборных станичных годовых атаманов почитать и во всем быть им послушными», между тем по старому казачьему праву сами атаманы должны были быть послушными станичному кругу, или сбору, т. е. являться простыми исполнителями его постановлений. В 1743 г. упоминаются уже выборные старики, которые впоследствии стали именоваться «подписными». Название это им присвоено от того, что при объявлении распоряжений о неприеме и сыске беглых от станичных атаманов и лучших выборных граждан станицы отбирались подписки, «сказки». От них же требовались подписки и в объявлении и исполнении войсковых грамот, касающихся нарядов на службу, укрепления станиц на случай набегов татар и проч., а в 1792–5 гг. о переселении на Кубань и о выдаче ослушников. Вот почему станицы Есауловская до Пятиизбянской в 1792 году и сменили своих атаманов и подписных стариков, как давших подписки в исполнении распоряжений войскового правительства о переселении, и выбрали других, своих единомышленников. Кроме того, с половины XVIII в. для сыска и высылки беглых из других губерний все войско было разделено на несколько участков (округов), во главе которых были поставлены назначенные войсковым атаманом старшины; чрез этих же старшин войсковое правительство стало объявлять станицам свои распоряжения. К концу того же века из канцелярий «старшин по сыску беглых» образовались «окружные сыскные начальства». Орлов обратил особенное внимание на положение станичных дел, неладившихся после экзекуций князя Щербатова и приказов наказного атамана Мартынова, назначившего во многих «мятежных» станицах своих, по своему выбору, атаманов и судей{459}.
В наказе станицам атаман Орлов старался восстановить везде старое выборное начало. Он советовал выбирать атаманов из людей «расторопных и добрых в поведении. «Ради пособия им во всегдашних словесных судопроизводствах» выбрать из среды своей, четырех или более, степенных стариков, называвшихся раньше «подписными»; на их обязанности должно лежать немедленное, вместе с атаманом, исполнение распоряжений сыскных начальств и словесное разбирательство спорных дел. Дела же, подлежащия решению общаго станичнаго сбора, должны откладываться до праздничных дней. Все тяжебный дела на сумму не свыше 50 руб. должны быть решаемы в станицах. Недовольные решением станицы могут переносить свои дела в сыскныя начальства. Ведению атаманов и стариков подлежали дела по мелким кражам, семейным ссорам, буйству, дракам и проч. Более крупныя дела переносились на станичный сбор, присуждавший к штрафам, розгам, забиванию в колодки и выселению. Атаман Орлов особенно возстал против присуждения «
Искреннее желание этого атамана было, чтобы «донские граждане между собою блюли старинную простоту и убегали от тяжебных дел и ябед»{460}.
В правление войском Орлова (1798 г.) в пределы Дона, теснимые киргизами, с разрешения правительства, прикочевали из-за Волги дербетовские калмыки, в числе 3724 кибитки, 9525 душ. мужского пола. Им дозволено было отправлять службу наравне с казаками. Для учреждения порядка между ними образовано особое правление{461}. Но это не понравилось калмыкам, и они в начале 1800 г. ушли в астраханские степи. Никакие меры не помогли возвратить их обратно. По повелению Павла Петровича калмыки эти оставлены на жительстве в малом Дербете. Кроме них в войске Донском остались, причисленные в казачество разновременно, калмыки так называемые «базовые», которых в то время считалось 2262 души мужского пола.
Но самым важным событием для войска Донского конца XVIII в., положившим неизгладимый отпечаток на жизнь казачества в продолжение всего прошлого века и перевернувшим все древние его устои и традиции, — было появление на Дону жалованного донского дворянства, разделившего все боевое казачество на две неравные части; меньшая — дворян помещиков и большая — рядовых казаков.
И все это случилось по проискам и усиленным домогательствам небольшой кучки корыстных себялюбцев, испорченных растлевающим началом и политикой рабовладельческой России. За великие вековые заслуги всей массы боевого казачества, «Всевеликого войска Донского», сокрушившего могущество Оттоманской империи и ставшего твердой ногой на границах тогдашней России по Кубани, Тереку, Уралу и дебрям далекой Сибири до Амура, маленькая группа людей, случайно выплывших на поверхность народной
