«
В 1354 г. при митр. Алексее часть придонской области от Червленого Яру по pp. Хопру и Дону, т. е. вся левая сторона течения р. Дона, отошла в состав Рязанской епархии, а правая осталась в ведении епископа Сарского и Подонского, называвшегося впоследствии Крутицким. Епархия эта простиралась от Нижней Волги до Днепра. В Саратовской духовной консистории хранится несколько антиминсов из этих церквей, а также церквей, бывших в городках по р. Медведице{157} .
Оставшимся на Дону казацким общинам пришлось терпеть от магометан разные обиды и утеснения.
Когда татары были еще полуязычники и по л у магометане, церковные имущества христиан Золотой Орды не подвергались разграблению и даже освобождались от сборов в пользу ханов. Так, например, в 1342 г. митрополит Феогност выхлопотал у хана новый ярлык, в подтверждение прежних, об освобождении русской церкви на Дону от всякой дани. В числе церковных имуществ упоминаются и «виноградники», росшие, надо полагать, не севернее среднего течения Дона{158}.
К концу XIV в., с воцарением хана Мамая, притеснения христиан усилились до того, что казакам, оставшимся в Золотой Орде, не оставалось иного исхода, как покинуть свою родину и переселиться к русским украинам. Услышав, что московский великий князь Дмитрий Иванович собирает войска на решительную борьбу с татарами, донские казаки из городков Сиротина и Гребни поспешили к нему на помощь и поднесли накануне Куликовской битвы, бывшей 8 сентября 1380 г., икону-хоругвь Донской Богородицы и образ Богородицы Гребневской{159}.
Рязанский митрополит Стефан в сказании о Гребневской иконе Божией Матери под 1712 г. говорит, что икону эту поднесли великому кн. Дмитрию казаки «городка Гребни, иже на усть реки Чира глаголема». Икона эта находится в Москве, на Лубянке. Городок Сиротин мог быть близ того места, где ныне Сиротинская станица, на острове р. Дона. Еще в половине прошлого века там были заметны древние валы, ямы и вообще остатки укреплений. Сиротинская станица — старое насиженное место казаков. В окрестных оврагах и балках и теперь находят старое казацкое оружие, подземные в горах ходы, гроты с потайными выходами, в которых остатки казачества укрывались от преследования татар.
Станицы Кременская и Качалинская, расположенные в той же местности, близ Переволоки, относятся также к старым городкам казачества. В десяти верстах от станицы Трех-Островянской и в четырех верстах от развалин древнего городища, называемого Качалинским, возвышается большой бугор-гора под названием Иловлинский Маяк, с которого открывается обширный вид на степи верст на 100 и откуда казаки прежних веков наблюдали за движениями татарских полчищ. Не в далеком расстоянии от этого Маяка находятся такие же возвышенности: Суханова-Дуброва, Варламов-Мыс, Анохин-Мыс и др. Все эти возвышенности в народе зовутся «Венцы». У подошвы этих гор, на берегу старого русла Дона, имеются два старых городища, и на одном из них развалины когда-то существовавшего металлургического завода. В ближайших горах находят залежи железной руды, колчедана и камней с золотистым блеском. В этих же местах был прежде старый казачий городок Рига, а потом Паншинский. По запискам Рубруквиса, местность близ Переволоки, т. е. от нынешних Сиротинской и Пятиизбянской станиц до Волги, была густо населена бродниками, имевшими там свои укрепленные станы.
После мамаевского погрома казаки покинули свои старые жилища. О названных городках в сказаниях последующих веков не сохранилось никаких известий. Диакон Игнатий, спутник митрополита Пимена, ехавшего в 1389 г. рекою Доном от самого его верховья до Азова, в записках своих говорит, что на своем пути они видели только развалины городков и то большею частью в верховьях Дона; все же остальное пространство «была пустыня зело». И действительно, после многих набегов татар на Рязанское и Московское княжества, южные окраины их представляли сплошную пустыню, покрытую могилами удалых ее рыцарей.
В 1365 г. в Рязанском княжестве произвел погром хан Тагай, налетевший с востока. В 1373 г. отряд, посланный ханом Мамаем, разгромил то же княжество и с большим полоном возвратился на юг{160}. В 1377 г. царевич Арапша вновь громил рязанские поселения. В следующем году татары вновь явились в рязанскую землю, но на р. Воже были разбиты Вел. Кн. Дмитрием Ивановичем. В отместку за это поражение татары в том же году вновь разорили русские украины, а в 1380 г., под предводительством самого Мамая, двинулись на Русь с целью окончательного ее разорения и порабощения. «Казним рабов строптивых! — говорил он в гневе: — да будут пеплом грады их, веси и церкви христианские! Обогатимся русским золотом!».
Войско его, более 150 тыс. чел., состояло из татар, остатков половцев, турок, армян, наемных кавказских горцев и генуэзцев из Кафы и других черноморских колоний. Все эти хищники, прельщенные обещаниями Мамая, с охотой шли в его полки, желая поживиться богатствами Москвы и других русских городов. Это были последние усилия политики пап и их союзников — татар. На помощь к ним спешил ревностный католик, литовско-польский король Ягайло, недавно обращенный в христианство и получивший благословение папы на столь славный подвиг. Мамай шел не спеша, поджидая Ягайла и уничтожая все на своем пути. «Яко лев ревый и яко медведь пыхая и аки демон гордяся»… говорит про это движение Мамая летопись. Он перешел Волгу и с большими силами остановился кочевать по р. Воронежу{161}. Все восточное Подонье им было разорено. После поражения Мамая на Куликовском поле вслед за ним явился новый грабитель Тахтамыш, а за ним гроза всего востока — страшный Железный Хромец — Тамерлан. Он прошел весь юг современной России и стер с лица земли все там живущее. Даже богатый и многолюдный Азов подвергся той же участи (1395 г.). Многочисленное посольство, состоявшее из купцов венецианских, генуэзских, каталонских, бискайских и египетских, встретило этого завоевателя на берегу р. Дона с богатыми дарами и ласками. Тамерлан успокоил их на словах, но в то же время велел одному из эмиров занять город. Все дома и лавки были ограблены и жители перебиты. Спаслись лишь те, которые успели укрыться на судах и уйти в море. Таким образом, Азов и богатства его исчезли{162}.
Посол Ивана III Марк Руф, он же Марко Толмач, ехавший р. Доном в Азов и обратно сухим путем до Рязани, писал, что «на Дону, кроме земли да неба, они ничего не видели». До такого состояния в конце XIV и начале XV в. была доведена татарами когда-то густо населенная и богатая естественными произведениями Донская страна, именуемая в наших летописях «Полем», полем кровавых битв, рыцарской отваги и молодечества.
С распадением и ослаблением Золотой Орды Поле делается ареной страшной идейной борьбы христианского казачества с народами басурманскими: турками, крымцами, казанцами и астраханцами. В начале XVI стол, казацкие товарищества уже сновали по всем направлениям, от Волги до Днепра, высматривая неприятеля и следя за его движениями. «От казака страх на Поле», писал Иоанн III крымскому хану Менгли-Гирею в 1505 г. И действительно, казачество мстило своим притеснителям, не считаясь в своих действиях с политикой Москвы. К концу XIV в. относится и переселение казаков с Дона на р. Яик или Урал. Предание, переданное в 1748 г. яицким атаманом Меркульевым о начале казачества, Рычков напечатал в журнале «Сочинения и переводы ежемесячные» в 1762 г. Пушкин предание это поместил в 1-м примечании к «Истории Пугачевского бунта». По этому преданию начало Яицкого казачества таково. Отец Меркульева, живший сто лет и умерший в 1741 г., слышал в молодости от своей столетней бабки, что она, будучи двадцати лет, знала одну очень старую татарку по имени «Гугниху», которая рассказала ей, что во время нашествия Тамерлана на Россию (1395 г.) донской казак Василий Гугня ушел с Дона с 30 казаками- товарищами и поселился на р. Яике, в то время необитаемом, и таким образом положил основание Яицкому войску. Гугниха была женой этого казака. Уральские казаки и до сих пор чтут память «бабушки Гугнихи» и на пирах пьют, по старой привычке, за ее здоровье{163}.
К этому же времени начинает усиливаться движение новгородских «повольников» или «ушкуйников» в северные и восточные страны. Еще с XI в. они стали появляться на pp. Волге, Каме, Вятке и Северной Двине, в странах, дотоле мало известных и населенных полудикими финскими племенами; основывали по берегам этих рек новые городки и заводили торговые сношения с местными жителями. Под
