заслуженный, но для простых и честных воинов, не привыкших к подобной пышности, был необыкновенный и многим из них кружил головы.
Благодаря такой московской политике, на Дону во 2-й половине XVII стол, образовалась довольно сильная партия сторонников Москвы, — это был класс домовитых казаков и старшин войска во главе с войсковым атаманом Корнилом Яковлевым.
По заключении с Крымом перемирия в 1667 г., а потом в 1670 г. и мира, масса простых казаков- воинов, живших военной добычей, осталась без дела. Образовался разряд казаков-голытьбы, голутвенных, мечтавших о морских поисках над турками и крымцами или о набегах на Каспийское море под персидские купеческие «бусы-кораблики», чтобы добыть себе там новые зипуны, каменьев самоцветных и чеканного с бирюзой оружия. Но атаман Корнила Яковлев, опираясь на преданных ему старшин и домовитых казаков, не желая в угоду Москве нарушать с турками и крымцами мир, удерживал их на месте. На неожиданный клич Степана Разина о предстоящем морском поиске с радостью откликнулся засидевшийся голутвенный люд. На зов Разина отозвались и воровские казаки, жившие по верховым городкам и неоднократно ходившие промышлять на Волгу и Каспийское море, вопреки строгим приказаниям Главного Войска{321}.
Степан Тимофеевич Разин родился, по преданию, в городке Пяти-избах. Крестным отцом его был известный впоследствии войсковой атаман Корнила Яковлев. Молодость свою Разин провел, как и все казаки, в походах и битвах с неприятелем. В 1646 г. он участвовал в морском поиске казаков на берега Тавриды, а в следующем году при защите Черкаска от нападения азовцев; в одной из вылазок раненый попал в плен и два года томился в азовской земляной тюрьме, откуда успел бежать. За выдающийся ум и отвагу Войсковой Круг наградил Разина почетным званием старшины. В 1661 г. вместе с другим старшиной Федором Буданом ему было поручено заключить от имени войска оборонительный союз с калмыцким народом. Поручение это Разин выполнил с успехом; калмыки в том же году приняли участие в походе донских казаков против ногайцев. Казалось, что судьба за ум и способности Разина готовила ему другой жребий, деятельность на другом поприще. Но случилось совсем обратное, и виновато тут было во всем царское правительство, преступная политика Москвы и самомнение зазнавшихся бояр. Дело в следующем. В 1665 г. донские казаки, помимо непосредственной борьбы с Крымом, послали несколько своих полков на польскую границу в помощь русским войскам, под начальством походного атамана Ивана Разина, старшего брата Степана. Этот отряд казаков вошел в состав армии князя Юрия Долгорукого. Наступила осень; казаки, по обыкновению, стали помышлять о возвращении на Дон, т. к. службу свою царю считали, как и в старое время, добровольной. На смену им, по распоряжению Войскового Круга, могли придти части другие. Это зависело от Главного Войска. Князь Долгорукий казаков на Дон не пустил, тогда они ушли самовольно. Долгорукий успел часть их вернуть силой, а атамана приказал повесить. Этот возмутительный поступок, это насилие над свободными сынами грозного Дона, столько проливших крови для спасения России от набегов турок и татар, поставил все войско Донское в недоумение, в душе же близких людей казненного атамана поднял бурю негодования; в особенности привел в бешенство гордого и свободолюбивого казака Степана Разина, видевшего позорную смерть своего брата. Кичливые и гордые в своем самомнении московские вельможи, привыкшие раболепствовать пред царем и получать от него легкие подачки, видимо, мало еще знали донских казаков, а потому и не могли соразмерить своих поступков в отношении этого свободолюбивого народа, не знавшего рабства и не пред кем не унижавшегося, не боявшегося ни крымского хана, ни грозного и непобедимого по тому времени турецкого султана и принимавшего в течение веков на свои богатырские груди все удары этих злых и сильных врагов. В буйной голове Степана Разина стал созревать план мщения. Положение голутвенных казаков на Дону ему было хорошо известно; нужно было изучить жизнь русского народа и быт крепостных крестьян, закабаленных в неволю землевладельцам. С этою целью он исколесил Россию вдоль и поперек, советовался с гонимым царем патриархом Никоном в Воскресенском монастыре, а потом заглянул в его местозаточение — Белозерский Ферапонтов монастырь, убеждая лишенного сана узника бежать с ним на Дон; был даже в Соловках, Запорожье и многих других местах обширной России, ко всему присматриваясь, все изучая и взвешивая. Зимой 1667 г. он вновь появился на Дону.
Внутреннее положение рабовладельческой России при царе Алексее Михайловиче было чрезвычайно тяжелое. Слабохарактерный царь мало вникал в дела управления, а предоставил все это ведать льстивым князьям, боярам и воеводам.
Еще в 1642 г. на Великом Земском Соборе, созванном в Москве по поводу предложения казаков принять отнятый ими у турок г. Азов, представители от разных классов народа смело говорили царю: «разорены мы пуще турских и крымских бусурманов московскою волокитою и от несправедливых судей… вели разсмотреть поборы и даточных людей с монастырских имений. Зачем лежачая казна у патриарха, митрополитов, епископов и в монастырях?.. Пожары да подати, подводы да кормежные деньги разорили нас… Разсуди нас, государь, с нашими воеводами, да с дьяками: они съедают все, что мы даем тебе»{322}.
Уложением царя Алексея Михайловича 1619 г. крестьяне окончательно были прикреплены к земле, т. е. сделались собственностью господ, их холопами, даже хуже, их бесправными и безгласными рабами, сведенными на степень скота, с куплей и продажей, меной на предметы роскоши, собак и проч. Крестьянин принадлежал своему господину не только телом, но и душой; впрочем, души-то в нем и не признавалось, а была у него, по мнению бояр, какая-то другая душа, холопская. Защиты крестьянам ждать было неоткуда: все давило его, все гнело, духовенство же проповедывало: «раб, повинуйся своему господину!» Хотя и был учрежден холопский приказ, куда каждый крестьянин мог принести жалобу на обиды от своего господина, но это была одна насмешка над личностью человека: в приказе сидели те же господа-рабовладельцы, и по закону (Уложению) достаточно было одного отрицательного ответа господина, чтобы жалоба холопа была опровергнута. Судьи открыто продавали свои приговоры. За провинности господ били его крестьян, сажали в тюрьмы, истязали. За убитого крестьянина отдавали живого, точно так же, как за убитую скотину отдают другую, нисколько не считаясь с семейным его положением: мужа продавали или отдавали от жены или детей, детей от отца. Тяжелое и бесправное было время в тогдашней самодержавной России. Все это видел и изучил Разин и пришел к выводу, что лучшим союзником и помощником ему в задуманной мести рабовладельцам-боярам за смерть свободного казака, его брата, будет весь закабаленный русский народ. Эта мысль твердо засела в его голову, и он решил немедленно приступить к ее выполнению. Он задумал перевернуть рабовладельческую Россию вверх дном. За ним пошла вся казачья голытьба, а потом и весь крестьянский люд. Явившись в Черкаск, он ближе сошелся с голутвенным казачеством, пируя с ним по кабакам и ведя беседы о возможных морских походах, о новых зипунах и богатой добыче. Все это было нужно для выполнения задуманного плана; Разину были нужны слава и богатства, без которых он был для своего дела бессилен.
По сказанию современников-иностранцев, видевших его лично, Разину было в 1670 г. около 40 лет; он был высокого роста, дородный, чрезвычайно крепкого сложения, предприимчивой натуры, гигантской воли и порывистой деятельности{323}. Молчаливый и задумчивый и строгий с подчиненными, он умел привязать к себе всех и заставить безропотно ему повиноваться. Волосы на голове имел темные, курчавые, бороды не носил; длинные, с красивыми изгибами усы спускались в стороны. Взгляд его приводил в трепет даже его сподвижников, людей, как известно, не с очень нежными нервами. В черных глазах его горел высокий ум, была видна жестокая, непреклонная воля, было что-то страшное и обаятельное. Каждое движение его нахмуренных бровей на немного попорченном оспой, но красивом лице заставляло дрожать самых храбрых. Всякий видел в нем присутствие какой-то стихийной, демонической силы. Он весь был живое воплощение беззаветной удали и ничем несокрушимой энергии. Движения его были резки и быстры, голос громок и внятен. Порой своенравный и упорный в предпринятом раз намерении, то мрачный и суровый, то разгульный до бешенства, то преданный пьянству и кутежу, то готовый с нечеловеческим терпением переносить всякие лишения, Разин сгруппировал вокруг себя все недовольное Москвой и войсковым атаманом Корнилом Яковлевым голутвенное казачество и стал постепенно приводить задуманный план в исполнение. Все, что стояло выше его, все, что властвовало и распоряжалось народом, воеводы, князья, бояре и дьяки, а также и высшее духовенство было ему ненавистно, все же обездоленное, униженное и забитое находило в нем защитника и покровителя. «Я иду бить воевод, бояр и приказный люд, с своим же братом мужиком поделюсь последней крохой хлеба», — писал он в своих воззваниях к народу. Народ верил в него и шел за ним. Закон, общество, церковь, все, что
