было предусмотреть защиту корпоративных интересов других слоев населения. В противном случае внутренние напряжения в российской обществе, возникающие в связи с особыми правами казачества, должны были стать еще одним источником нестабильности. Ничего этого в ГУКВ в расчет не принималось. Стремились выбить свое — вот и все. Примерно как это делают бандиты-беспредельщики.
Все-таки с казачеством ничего путного не вышло, и Донцов как-то затерялся в номенклатурных коридорах. Лишь однажды мелькнуло его имя как зампреда Федерального фонда обязательного медицинского страхования (и тут оказался специалистом!), который намеревался сменить место работы и перейти на выборную должность члена Центральной избирательной комиссии (СГ 16.03.99).
Судебные амбиции Донцова иссякли примерно через год, лужковские юристы устали через два с лишним года. Ни в том, ни в другом случае истцам не удалось довести разбирательство до существа дела. Обеспечили поражение номенклатурных юристов бывшие депутаты Моссовета адвокат Виктор Кузин, издатель книги Анатолий Тюленев и общественный защитник Лев Иванов. На лужковской физиономии горит невидимая пощечина, которую эти мужественные люди влепили в номенклатурное мурло.
Любимый банкир и любимый строитель (В.Гусинский и В.Ресин)
В Москве многим известно, что любимым банком Лужкова долгое время был Мост-банк во главе с господином Гусинским, отвечавшим московскому мэру взаимной приязнью. Лужков как-то даже говорил, что на него давят, заставляя отречься от Гусинского, но он однолюб и никого придавать не собирается.
Мы знаем из биографии Гусинского немного. Тем не менее, можно с высокой долей достоверности утверждать, что генетическая ненависть к России и русским была заложена не только в иудейских корнях будущего банкира, но и в советской истории его семьи. Дед Гусинского был расстрелян в 1937 году, бабка тогда же была арестована и отсидела 9 лет (тот же мотив был и у Лужкова). Заряд ненависти к стране Гусинский получил также оттого, что был изгнан из Московского нефтехимического института (тот же нефтяное пятно, что и в биографии Лужкова!) за неуспеваемость, а потом, крупно проигравшись в карты и безвозвратно одалживая деньги, попался, чудом избежав тюрьмы.
В октябре 1986 г. против Гусинского было возбуждено уголовное дело за присвоение денег мошенническим путем (РГ 07.03.95). Вступившиеся за Гусинского сотрудники уголовного розыска Свердловского района Москвы впоследствии оказались руководителями Бюро информации и безопасности группы “Мост”. Вероятно за то, что они смогли надавить на заявителей и свидетелей, чтобы замять дело.
Свет на подноготную этой истории, возможно, проливает статья в “Уол-стрит-Джорнал” по поводу причастности группы “Мост” к КГБ. В статье утверждалось, что Гусинский принял на работу бывшего заместителя председателя КГБ, начальника 5-го отдела КГБ Филиппа Бобкова (курировал деятельность КГБ в Русской Православной Церкви), а в составе возглавляемого им аналитического отдела “Моста” работает еще 60 бывших сотрудников КГБ. Говорилось также, что “Мост” пытается купить приверженность тех членов парламента, которые противостоят чекистам (что, в общем-то, просто чушь собачья). На газету Гусинский подал иск в августе 1994 года (Ъ, 14.03.95). Последствия иска в данном случае для нас не важны. Важна та аналогия в действиях, которая легко просматривается в сравнении с делом Донцова. И тут, и там правоохранительные органы демонстрировали готовность сотрудничать с криминалом. Суд становился связующим звеном в этой номенклатурно-уголовной солидарности.
В 1986 году Гусинский открыл торговую фирму, потом каким-то чудом получил подряды на реставрацию зданий в центре Москвы (“Кто есть кто” № 7, апрель 1994). В 1988 году Гусинский создал кооператив “Инфэкс”, который давал правовые и финансовые консультации иностранным партнерам (всего- то через два года после финансовых афер и использования права в качестве половой тряпки!). В 1989 г. “Инфэкс” и американская юридическая фирма “Арнольд и Поттер” создали СП “Мост” с равными долями в уставном капитале.
Уже войдя в силу и плотно втершись в доверие московским властям Гусинский стал одним из героев нашумевшей статьи Юрия Щекочихина “Страх” (ЛГ 10.06.92, № 24), где “Мост” упоминался как грандиозная мафиозная структура. Гусинский угрожал подать в суд на Щекочихина за нанесение ему морального и материального ущерба, но ввиду явной поддержки его деятельности Лужковым до реализации угроз не дошел — решил не беспокоиться по пустякам. Да и Щекочихин оказался неопасным — не упорствовал своих “исследованиях” и доводах. Именно такого рода наскоки либеральных журналистов оказались очень полезны для новых финансовых воротил — они не лезли в тему глубоко и лишь давали сигнал опасности. С ними не судиться надо было, а брать на содержание. Это Гусинский понял быстро. И это был второй тип солидарности в новых условиях.
Третий тип номенклатурной солидарности, собственно, наиболее очевиден. Он всюду получает название мафии или олигархии — когда происходит сращивание сомнительных капиталов и их нечистоплотных обладателей с чиновниками, обеспечивающими прибыль на капитал, которую делят совместно.
В знак дружбы с лидером московской номенклатуры Гусинский подписал письмо с протестом против заявления Константина Борового (9 апреля 1992), в котором тот обвинял правительство Москвы во главе с Лужковым в непрофессионализме и коррумпированности. Боровой тоже не упорствовал. После принятия устрашающих поз драки так и не состоялось. На горе стране и народу, номенклатура и скоробогачи быстро погасили внутренние противоречия. Но важно, что в этой ситуации Боровой планомерно пошел под откос, а Гусинский — к разрастанию свой империи. Просто Боровой слишком легко отнесся к олигархическим отношениям — предпочел давить на чиновников, а не затевать совместные проекты. Потому в конце концов превратился в политического паяца. А Гусинский почти десятилетие оставался крайне успешным членом паразитического слоя, сидевшего на шее России. И даже после стратегического просчета в 1999 года и бегства за рубеж, он остался крайне опасным политическим и экономическим игроком. (Не забудем, что речь идет о злой силе, персонах особой подлости, для которых все умственные способности сконцентрированы именно на негодяйстве.)
Как складывался олигархический альянс Гусинского с московской властью? С будущим главой группы “Мост” и Мост-банка Лужков, как утверждают, познакомился на поприще развития кооперации в Москве уже в 1987. Проработав бок о бок с Гусинским без малого десятилетие, Лужков в интервью “Общей газете” заявил: “Те же, кто хотят, чтобы я порвал отношения с Гусинским, толкают на предательство. И при этом они не задумываются, что сегодня, предав одного, завтра человек может предать и другого. Например, Президента”. И тут проскочила примечательная оговорочка, говорящая о том, что для Лужкова президентский проект существовал всегда, и первую скрипку в этом проекте должен был сыграть хорошо проверенный партнер: Гусинский — Президент, Президент — Гусинский…
Приведем весьма характерные рассуждения главы группы “Мост” (ЛГ 10.11.93.): “Я не могу пройти через ваш аппарат, это бесполезно. На сегодня нормативная база такова, что она не заставляет вас принимать или не принимать те или иные решения. Я могу предложить вам следующее: я вас поддержу в какой-то вашей политической деятельности…” “Я уже приводил такой пример: что важнее для мэра Москвы Юрия Михайловича Лужкова — добиться, чтобы в городе реконструировалось жилье, финансировались мелкие и средние предприятия, или получить в качестве подарка “мерседес”? Конечно, первое и второе, но никак не третье: если горожане будут получать квартиры, если будут развиваться предпринимательство, москвичи за него проголосуют, когда он пойдет на выборы; а на “мерседесе” он ездить не будет — на него все будут показывать пальцем. Стало быть, для него выгоднее Гусинский, который строит и обновляет жилье, нежели тот, кто дает взятки”. “Через два-три года, я думаю, все, что хорошо для “Менатепа”, для “Моста”, будет хорошо и для России. Это станет понятной для всех нормой”. “В результате октябрьских событий 1993 г. группа “Мост” понесла ущерб в размере 1 миллиард 700 тыс. Не очень большой. Для группы “Мост””.
Тут опять сплошные оговорки, которые, как оказалось, не всякий волен интерпретировать по-своему.
