к тому, чтобы пририсовывать на плакатах чертовские рожки. Опять провал.
Теоретические изыски Попова в 1996 году приобретают совсем уж абсурдный характер. Даже далекому от политики человеку вполне было понятно “кто таков мсье Попов”, чтобы не обмануться, например, его предложением восстановить систему Советов в низовом звене управления (АиФ, № 16, 1996). Тому, кто разваливал Советы всеми силами, теоретически обосновывал этот развал (книга “Что делать?”) как-то уж совсем неприлично было говорить об их эффективности.
Отдавая дань моде, Попов заговорил о том, что Россия все-таки должна быть ориентирована на свои национальные интересы (“Россия” № 12, май 1995). Но реально это все выливалось у него в воспоминания о якобы собранных вместе со средствами на строительство храма Христа Спасителя деньгах на мечеть в честь погибших в 1812 г. татар-мусульман. Как тут потомственному федерасту (о федерастах — смотри особую главу) не истечь ностальгической печалю о том, что на Поклонной горе не успели построить еще три храма — надо полагать, мечеть, синагогу и католическую кирху. И видели этого плачущего по межконфессиональности большевика любди того же пошиба. Потому позднее все-таки храмовую сумятицу на Поклонной горе Лужков организовал, немного, правда отодвинув синагогу с мечетью на задворки.
Нельзя не привести фразу Попова, сказанную им на очередном Съезде партии РДДР: “Национал- патриотизм неприемлем для нас — последовательных интернационалистов” (“Партинформ”, № 21, 1996). Тут, как говорится, сразу ясно “откуда ноги растут”. Большевизмом от поповцев несло за версту, их стали сторониться. Да и вообще присутствие Попова в политике к 1996 году стало как-то уж совсем неприличным.
Тем не менее старый персонаж был еще вхож на телевидение. Его вытаскивает на передачу господин Познер, предложивший порассуждать о том, можно или нельзя давать взятки. Попов в этой ситуации был непреклонен — взятки давать не только можно, но и нужно. Ведь это дает возможность предпринимателю “делать дело”. Если взятка не дается, то дело погибает, а дело — превыше всего. Ясно какое это было у Попова “дело” и с кем. Суду остается только выяснить, в каких размерах. И дать соответствующий срок.
Моралисту, вроде Попова, освоить здравый подход к предпринимательству просто невозможно. Он будет отстаивать право проходимцев творить свои грязные делишки и рушить основы государственности. “Демократическое” телевидение дает ему такую возможность. Те же, кто постарается вернуть России достоинство и честь, будут вынуждены изолировать такого рода моралистов от общества или забивать им в глотку надежный кляп.
Судите сами. Задает Попову ведущий в телепередаче (МТК, 17.12.96) вопрос о том, насколько корректно чиновнику брать взятки, а Попов начинает спорить, отстаивая право бюрократа на воровство. Он говорит: “Весь опыт моей жизни показывает: пока чиновник не будет получать зарплату, соответствующую результатам его деятельности…” Потом: “Через государство деньги до хорошо работающего человека дойти не могут”. Вот и выходит, что Попов считает, что брать взятки не только не грешно, но даже чрезвычайно полезно для страны. Весь опыт его жизни показывает, что иначе работать нельзя. Практика у человека по этой части была обширная.
Исходя из своего опыта жизни Попов оценивает и историю с его соратников Сергеем Станкевичем: “Где вы видели взяточника, который давал бы расписки?” Попов, видать, расписок не давал. Ну а раз Станкевич дал расписку в получении 10.000$, то Попов готов тянуть его в суд и там устанавливать истину. Приезжай, говорит, Сергей Борисович, тут компетентные судьи все рассмотрят и оправдают, коли невиновен.
Мы же прекрасно знаем какая “истина” устанавливается в наших судах. Это “истина” воров и мерзавцев. Ведь до судей деньги через государство тоже не доходят, и они находят их в другом месте. Правда, все еще продолжают жаловаться на маленькую зарплату.
Не только беднягу Станкевича готов Попов притянуть к суду. Когда ему напоминают о Беловежском сговоре, он вспоминает о своей причастности к развалу страны и начинает оправдывать свои поступки тем, что, мол, в Беловежье были те, кто много чего насоветовал Ельцину — Козырев, Бурбулис, Шахрай… А в Москве были российские депутаты, которые почти единогласно ратифицировали Беловежский сговор.
О своей скромной миссии в разрушении страны Попов умолчал, но не утерпел и вспомнил добрым словом о “сахаровском” проекте Конституции, в котором предлагалось поделить страну границами на десять лет, а через десять лет провести референдум об их сохранении или отмене. Этот чудовищный план даже после пяти лет нечеловеческих унижений для всех бывших граждан Советской России и развала ее огрызка — Российской Федерации — вызывали у Попова приязнь, и исходя из нее он снова готов был вывалить кучу столь же “конструктивных” предложений.
Например, Попов просто требует, чтобы даже в Москве были открыты украинские и еврейские школы. Мол, никто у москвичей не спросил, в каких школах они хотят учить своих детей. Или вот по поводу Севастополя — Попов объявляет, что два часа обсуждал эту проблему с Лужковым (монополизировавшим право защищать колыбель русского флота), и добился “консенсуса” на предмет того, что речь может идти только о переговорах с Украиной, и больше ни о чем. Вообще воевать за независимость и целостность страны Попов считает нецелесообразным. Действительно, это же не его страна!
Наконец, Попов выдал методологию своего “научного” подхода: “Я, как ученый, не могу решать частные вопросы — вопрос о Севастополе без вопроса о Крыме, вопрос о Крыме без вопроса об Украине…” Такой подход психологически понятен. Попов сам признается, что участвовал в разработке политического курса Ельцина, но не смог выработать какой-либо альтернативы разрушению страны. Мы знаем больше — он не только не пытался его выработать, но и всячески способствовал тому, чтобы такой альтернативы не возникло. Потому Попов и прячется сегодня за “общие вопросы”. Ведь вина его конкретна, поступки — конкретны, соответствующие уголовные санкции — тоже будут конкретны.
Хвастаясь перед читателями газеты выходом книжки ““От… “до”. Россия, путь к социал-демократии” (“Правда-5”, 08.02.97), Попов обнаружил своих хозяев. Оказалось, что его работы приметили в США и до такой степени полюбили, что выпустили в свет восьмитомник бессмертных мыслей, которые в России читать просто никто не желает.
Рассказал Попов и историю открытия университета, который стал для него доходным местом и запасной посадочной площадкой после мэрских будней: “В свое время президент Буш решил открыть для русских университет бизнеса в Америке. Я же предложил Горбачеву открыть его в России, а американцы, если захотят, пусть помогают ему профессорами и деньгами”. Под эту идею Попову дали на откуп “цековские” дачи в Кунцево-2 (включая дачу Брежнева), аренда которых долго обеспечивала его зарплатой. К этому добавляется еще и плата от “бедных студентов” — по 8 тысяч долларов в год. Чьи это дети, хочется спросить? Если они способны выплачивать Попову такие суммы, то с какой стати ему дают снимать пенки с собственности, которую он не создавал?
В том же интервью Попов демонстрирует склеротическую забывчивость, утверждая в одном и том же пассаже, что считает социалистическую идею “наиболее прогрессивной и подходящей для России” и что “государственный социализм не поддается усовершенствованию”.
Выболтал Попов и еще одну истину: за то, что Ельцин поставил премьером Гайдара и его команду (Шохин, Авен и другие), специально подготовленную на международных экономических семинарах, ему было обещано тридцать миллиардов долларов. В данном случае тридцать миллиардов оказались теми тридцатью сребрениками, за которые Ельцин продал страну.
О Попове тоже кое-что выболтано. Например, что никакого заявления Попова на имя президента об уходе с поста мэра не существовало. Пошел к Ельцину, поговорил. Ельцин, по полятыкинско-лужковской интерпретации (“Тореро в кресле мэра”) выразился на счет желания Попова уйти в тень нецензурно. И дело было обстряпано.
И все-таки Попов хитрее тех простаков, которые, будучи пойманными за руку, начинают лепетать о том, что они “выполняли приказ”, что “их вынудили”, что “время было такое”… Попов будет настаивать на том, что он — ученый, имел право на заблуждение и рассматривал только общие вопросы. Мы же в книге “Мятеж номенклатуры” доказали, что это — вранье. Все-то он знал, все понимал. И сидеть в тюрьме должен наравне со всеми — наравне с гнусными уголовниками и ворами, номенклатурными персонами особой подлости.
Вот и сейчас Попов продолжает то и дело выставлять свои интеллектуальные извращения напоказ — авось кто купит. Например, в “Вечерней Москве” (13.03.98) развивает идею о благостности второй ваучеризации — мол, ваучеризируем землю, и многие старушки смогут прожить свой век в достатке за счет
