1 В полумраке перед занавесом появляется Мать. В руках у неё метёлка, которой она отряхивает занавес, постепенно открывая его. При этом она говорит сама с собой.
Мать: Это не дом, а обломки кораблекрушения. Вечный бедлам. И всех это устраивает! Полный дом народа, а ни одно чудовище не додумается стряхнуть пыль с занавесок! Умру, увязнете в этой грязи по уши. Похоже, я живу на свете только для того, чтобы стряхивать пыль в этом доме. Они думают, так будет всегда… А я уже старая, старая женщина… (достаёт из кармана зеркальце, с сомнением разглядывает себя) Давно ли? А с молодости!.. Да, я решила постареть, когда мне не было и тридцати — поздно, но и то счастье. Надо бы с детства думать о том, на каких простынях ты отдашь Богу душу. (смеётся) Я уже вижу это — заплаканные девчонки, испуганный Аполлон… Сын… С того дня, как он родился, я всё ждала, что он пошлёт к чертям этот убогий городок в моём лице, хлопнет дверью и уйдёт так далеко и надолго, что даже наши соседи усомнятся: «А был ли мальчик?» (обнимает занавес) Боялась, но ждала. Но он оказался невыносимо послушным ребёнком. Кажется, он намерен терзать меня этим ожиданием вечно…
Слышен стук и голос Квартиранта: «Хозяева! Есть кто дома?»
Мать: Я, я хозяин! (уходит)
На сцене — несколько хаотичная обстановка жилища из двух уровней. Слева — широкая низкая кровать, отгороженная шкафом и ширмой от остальной комнаты. Дверцы шкафа подпёрты стулом, на полу валяется одеяло. В глубине сцены — тёмный проём входной двери, справа — двери на кухню и в комнату Аполлона. Лестница на второй этаж, где находятся двери ещё трёх комнат. В центре комнаты — рояль, накрытый скатертью (он служит обеденным столом), стулья. В углу — ударная установка, также применяемая в мирных целях: каждый барабан накрыт вязаной салфеткой, на них разложены папки с бумагами; на «тарелках», как на «плечиках», висит пиджак.
Стремительно входит Старшая — в сером «деловом» костюме, со строгой причёской. Следом бежит Младшая — взлохмаченная, в халате, надетом наизнанку поверх ночной сорочки.
Младшая: Ну что, что, что? Что?!
Старшая (лихорадочно перебирая папки на ударной установке, скидывая их на пол): В синей папке… Большая синяя папка! Вот здесь она лежала. Квартальная отчётность в синей папке… Я же видела её здесь!
Бегут за ширму, заглядывают под подушку, под матрац, под кровать.
Старшая (запутавшись в валяющемся на полу одеяле): Ну почему такой бардак?! Всегда бардак! (с остервенением пинает одеяло, топчет его) Дрыхнешь до полудня! (швыряет в Младшую подушку) Ненавижу! (пытается порвать пододеяльник, Младшая кидается ей на помощь, разрывают его пополам) Господи… (оседает на кровать, глядя в пространство) Меня уволят… В кои-то веки у нас ревизия, а я отчётность потеряла… Точно уволят. Уволят?
Младшая: Не убьют же. Старшего сто раз увольняли и — ничего. Дышит.
Старшая: Что позволено Юпитеру, нам, коровам, недоступно… Уволят.
Младшая: Да и наплюй! Нашла о чём жалеть! Сама же говорила — гадюшник.
Старшая: Гадюшник…
Младшая: Начальник — сволочь, кассирша — стерва, главбух приставал, перспектив — никаких. А ты сиди тут, паши на них, напрягай зрение ночами. Радуйся! Хоть вздохнёшь свободно!
Старшая: Ладно, к чёрту… Уволят, так уволят… (устало оглядывается) А чего это тут такой бардак — раскидано всё?.. (подбирает обрывки пододеяльника, одеяло. На полу остаются лежать светлые брюки в полоску. Поднимает их, рассматривает без особого интереса.) Это откуда вещь такая потешная?
Младшая (нервно): Старшего, наверное. Старые. В шкафу нашла. Думаю — на тряпку, может, полы мыть… А ты, что, на работу не вернёшься?
Старшая: Зачем? Пусть эти сволочи дрожат там сейчас без меня. (прикладывает к себе брюки, смотрит в зеркало на дверце шкафа) Ну, понятно, почему он до сих пор холостой — такими штанами только невест распугивать.
Младшая (отнимая брюки): Нормальные штаны. Ты на работу шагай, тебя люди ждут!
Старшая: Какие люди? Скажешь тоже!.. Слушай, а чего ты шкаф стульчиком подпёрла? (шутя) А может, это совсем посторонние штанцы? Может, их носитель
