хранится. Не знаю, есть ли у него те документы, что вам нужны, но чем чёрт не шутит?..
Мы с благодарностью взяли телефон и, выйдя из здания, позвонили архивариусу. Оказалось, что у него не просто «что-то хранилось», но даже было выделено целых две комнаты бывшего детского сада под импровизированный мини-архив: бумаги, в которых есть постоянная потребность в городе, и самые ценные экземпляры старых документов, утаенные от «хмельницких».
Архивариус оказался смешным маленьким мужичонкой неопределенного возраста, в засаленном сером свитере, с большими, вполлица, усами и взъерошенными немытыми волосами на голове. Он всё время суетился и повторял:
–?Да-да, вот так.
Он рассказал нам о пожаре в архиве, поплакался о том, в каком чудовищном состоянии находятся сейчас все фонды, похвастался тем, что у него хранился почти весь архив подольского губернаторства и что кое-какую часть этих сокровищ ему даже удалось спасти. После того как пожар потушили, всё оказалось залито водой, и сотрудники архива заморозили документы, сложив их в нескольких крупных мясных холодильниках различных пищевых предприятий. А потом постепенно размораживали и сушили. Правда, «хмельницкие» всё равно почти всё забрали, будто это он виноват в пожаре, будто проблема в местных архивариусах, а не в ужасном недостатке финансирования. А он, если хотите знать, ни в чём не виноват. Он вообще думает, что это был поджог, хоть по официальной версии это был то ли неисправный силовой кабель, то ли авария печного отопления.
–?А кому же могло понадобиться сжигать городской архив? – спросил я.
Архивариус пожал плечами:
–?Мало ли… кто-то хотел что-то утаить… стереть своё прошлое… знаете, у нас столько всего хранилось. – Архивариус махнул рукой. – Это кто угодно мог быть. Да-да, вот так. Если тогда не поймали, сейчас уже не дознаемся.
–?А мог кто-то хотеть уничтожить документы военного времени?
–?Конечно. Странно, что вы спрашиваете.
–?Что ж тут странного?
–?Сроду никому архивы военного времени нужны не были, а тут вдруг снова и снова ими интересуются.
Это было неожиданно.
–?А кто ещё ими интересовался?
–?Да буквально… ну, с месяц, может, тому назад приходили два парня, тоже всё выспрашивали про военные архивы.
–?А вы что сказали?
–?Да что я мог сказать? Оно ведь, если вы времена оккупации имеете в виду, то тут мало что было. У нас и хранилось мало, и уцелело почти ничего, вам и в Хмельницкий ездить смысла нет. Да-да, вот так. Это разве что в Луцк ехать, там столица генералбецирка была, или в Ровно, но и там мало что осталось. Немцы, когда отступали, почти все свои бумаги с собой прихватили. Разве что в Берлин можно попробовать обратиться, хотя с того времени и в Берлине не уцелело почти ничего.
–?Ну, с Берлином мы как-нибудь разберёмся, – перебил я его, – нам сейчас очень хотелось бы знать, не осталось ли чего-то здесь, у вас, что могло бы нам помочь.
Архивариус оживился и бойко поскакал по коридору, пригласив нас за собой. По дороге я расспросил его, как выглядели эти двое. Он мало что помнил. Один парень был высоким, второй – пониже, в очках, сильно заикался. А больше он ничего и не помнит, он ведь архивариус, а не фоторобот, – его так рассмешила собственная шутка, что он тихо хихикал остаток пути.
Проведя нас по коридорам в мрачный полуподвальный тупик, он с гордостью заявил, что сейчас мы вступим в его царство. Затем открыл железную дверь, покрытую облупленной жёлтой краской, и включил свет. В комнате зажглась лампочка без абажура, осветив несколько рядов шкафов, беспорядочно стоявших в помещении, и груды папок и сегрегаторов, сваленных повсюду. Комната была не очень большой, но в конце нее обнаружилась ещё одна дверь, она была открыта, и в дверной проём виднелись такие же точно стеллажи и сваленные повсюду папки. Архивариус сначала прошёл вперёд, чтобы включить свет и во второй комнате тоже, после чего начал деловито бегать туда-сюда, поднимая и снова бросая какие-то папки, роясь в стеллажах и приговаривая, что к его стройной системе лучше никому не прикасаться. Пока он проверял свои фонды, мы с Вербой медленно прохаживались вдоль стеллажей, стараясь не наступать на бумаги. Раньше, в доисторические времена, это был, вероятно, какой-то пищеблок, по крайней мере, следы еды на стенах здесь оставались до сих пор, хоть их и старались завесить календарями с голыми женщинами и плакатами голливудских фильмов. Я зашёл во вторую комнату. Стены здесь тоже были завешаны всякой всячиной – от портрета президента до… карты звёздного неба.
Я встал как вкопанный.
Другой сорт неприятностей
Увидев мой взгляд, подошла Верба:
–?Что такое? Что-то случилось?
Я вплотную приблизился к стене и прикоснулся к карте. Это был рисунок масляными красками на хорошей папирусной бумаге. Явно оригинал.
–?Точно такая же карта звёздного неба висела дома у Гадалки, – сказал я. – И, если я не ошибаюсь, точно такая же была дома у Караима.
Верба внимательно посмотрела на рисунок и сказала:
–?Это не карта звёздного неба.
–?Что?
–?Я, может быть, не была лучшей студенткой на курсе, но уж карту звёздного неба-то я узна €ю, можешь быть уверен. Такой конфигурации звёзд, как на этом рисунке, не видно ни из одной точки земного шара. Только если это сильное укрупнение маленького участка, с мелкими, не видимыми глазу звёздами.
Я подозвал архивариуса и спросил, что это за рисунок и откуда он здесь.
–?Ах это… Он в старом архиве ещё хранился и при пожаре уцелел чудом. Даже не знаю, как… да-да, вот так. Это рисунок одного местного художника, его подарили архиву давным-давно. Один… старик.
–?Старик?
–?Да, один егерь из Закарпатья…
–?Вы сказали «старик».
–?Он очень стар, да. И рисунок очень давно подарил, до меня ещё, я просто фонды свои регулярно перебирал, потому и знаю так хорошо, что откуда…
–?А где этот старик сейчас? У вас есть его адрес? Ведь адреса дарителей должны где-то храниться, верно?..
–?Так… в архиве же и хранился… который сгорел… а вообще, где-то должен быть… – Архивариус задумался. – Знаете, я могу посмотреть, может, и есть.
Он снова забегал по комнатам, на этот раз извлекая из-под папок какие-то блокноты и записные книжки и в конце концов произнеся над одной из них победный вопль:
–?Ага, вот. Пилипец. Закарпатская область, Межгорский район, село Пилипец, 404. Тут и фамилия его написана… а, нет, не прочесть.
Я записал адрес.
Архивариус ещё минут пятнадцать рылся в бумагах в поисках военных архивов, но оказалось, что, кроме купчей на какой-то дом на краю города, датированной сорок третьим годом, в архиве нет больше ни единого документа времени рейхскомиссариата. Тем не менее мы тепло поблагодарили его и поехали в гостиницу. Пора была готовиться к вечернему копу.
На инструктаж Вербы ушло около получаса. Я сказал, что она будет стоять на стрёме, а затем объяснил тонкости копа недалеко от людского жилья. Я рассказал ей, как именно держаться возле деревьев, чтоб быть незаметным в темноте, показал, как пользоваться фонариком и как направлять его, чтобы свет, словно бы случайно, бил в глаза человеку, с которым общаешься. Дал ей несколько простых диалоговых фраз, позволявших делать вид, что отвечаешь на вопросы, но при этом заворачивающих разговор по кругу. Я вручил ей археологическую ксиву с именем «Елена Ямпольская», строго-настрого запретив вытаскивать её
