–?Русалка? – недоверчиво спросил я.
Она опять криво улыбнулась и размашисто кивнула.
–?Будем знакомы, Клёст. Жаль, выпить за знакомство нечего.
–?Где Верба? Куда она делась?
–?Ай! – Она опять отмахнулась. – Да верну я тебе твою Рамзесиху, не переживай. Верну. Никому она не нужна.
Она сделала несколько глубоких вдохов и осторожно встала. В этот раз у неё получалось явно куда лучше, чем в первый. Она медленно прошлась по комнате – к двери, затем в противоположную сторону, к окну, и назад, к стулу. Она шла достаточно уверенно, но была в каждом её движении какая-то неловкость, словно она надела ботинки, которые ей жмут, и рубашку на три размера больше, в рукавах которой сейчас запуталась. Она подошла к стулу и оперлась двумя руками о спинку.
–?Должна сказать, что я под впечатлением, – сказала она, – у меня ушло пятнадцать лет на то, чтобы пройти весь этот путь от начала до конца. Пятнадцать, мать их, долгих лет. И мне невероятно завидно видеть, как ты повторил его всего за несколько дней. Мой отец, чёрт возьми, совсем не зря потратил свои деньги, сколько бы он тебе ни заплатил.
–?Послушайте, – сказал я, стараясь излучать миролюбие, хотя чувствовал, как меня трясёт, – нам надо ехать. Ваш отец заплатил мне за то, чтобы я нашёл вас, и я… – Я засунул руку в карман, чтобы достать мобильный телефон, но она меня перебила:
–?Не вздумай звонить отцу. Позвонишь ему – и всё, Рамзесиху свою не увидишь больше, понял?
–?Понял, – недоумённо сказал я.
–?Ты что, думаешь, отец обо мне заботится? Думаешь, что он так любит свою дочурку, что ах, она выбросилась из окна и он теперь места себе не находит? Так, что ли?
Я молчал.
–?Ты должен понять о моём отце одну вещь, – агрессивно проговорила она, – он никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах не заботился ни о ком, кроме себя. Ни о ком. Ему никто больше не нужен и никто не интересен. Ты понял?
–?Да, – кивнул я, – я понял, не надо повышать на меня голос. Ну тогда говорите вы: что теперь? Я искал вас. Я прошёл довольно долгий путь от вашей квартиры до этой комнаты только ради одного этого момента. И вот вы здесь. Что дальше? Что будем делать?
–?Спать. – Она обошла стул и грузно плюхнулась на него.
–?Спать?
–?Да, спать. Я добралась сюда из Одессы без тела – ты думаешь, это легко? Попробуй как-нибудь. Я устала как собака. Это не считая того, что я уже отвыкла таскать шестьдесят килограммов мяса с костями…
Она потянулась и криво зевнула.
–?Тут всего одна кровать, – растерянно сказал я, не сообразив, что ещё я могу сказать в этой ситуации.
–?Ничего, я не стесняюсь, – ответила мне Русалка, встала и медленно разделась, бросая одежду прямо на пол. Затем она залезла под одеяло и придвинулась к стенке.
–?Свет выключи, – попросила она.
Я встал, подошёл к двери и выключил свет. Комната погрузилась во тьму, но, когда глаза немного привыкли, я различил свет полной луны, падавший в окно и рисовавший на полу кривой четырехугольник.
Я медленно подошёл к окну и посмотрел на луну. Дыхание Русалки стало ровным – вероятно, она спала. Я попытался собрать все свои мысли в кучу, но они расползались, как тараканы, и, когда я пробовал сжать их в кулак, просто утекали сквозь пальцы. Уже через пять минут я понял, что не способен ни о чём думать. Поток моего сознания в этот момент представлял собой набор слов, образов, визуализаций, запахов и ощущений мышечной усталости. Какая-то каша, в которую бесполезно было пытаться вклиниться со своим «мне нужно понять, что делать дальше…»
Что делать, что делать… Спать.
Я снял верхнюю одежду и, не раздеваясь полностью, лёг на кровать рядом с мирно сопящей Русалкой. Довольно долго у меня в голове неслись бессистемные мысли и воспоминания. Кажется, я не мог уснуть, посреди ночи ещё вставал зачем-то, затем опять ложился, и в конце концов, уже когда раздались крики первых петухов, меня сморило.
Всю жизнь я думал, что «почувствовать на себе чужой взгляд» – это литературный штамп, не имеющий ничего общего с реальной жизнью. Но прошлым вечером я уже убедился, что живые люди тоже могут скрестись в двери, как и литературные персонажи. И моё утро началось с того, что я сквозь сон почувствовал чужой взгляд. Это была не просто отдалённая мысль – «а не открыть ли мне глаза», нет, это было словно прикосновение, как будто этот взгляд бил меня в бок, ожидая, когда я наконец проснусь.
Я открыл глаза – и увидел Русалку, сидящую на стуле и смотрящую на меня в упор.
–?Где, ты сказал, поставил машину? – спросила она.
–?А я не сказал, – ответил я.
–?Ага, я так и думала. – Она кивнула. – Вот почему в памяти твоей Рамзесихи об этом ничего нет. Вставай, нам надо ехать.
–?Куда? В Одессу?
–?Увидишь.
Спорить было бессмысленно. Я встал, ненадолго вышел умыться, затем оделся и пошёл следом за Русалкой. Двигалась она гораздо лучше, хотя спуск по лестнице и дался ей с некоторым трудом. Посредине пролёта она потеряла равновесие и еле удержалась на ногах, схватившись за поручень.
–?Чёрт, и как она ходит с этой грудью? – воскликнула Русалка. – Это же всё равно что мешок у себя на шее таскать!
Мы вышли из здания, и она повернулась ко мне:
–?Ну, куда теперь? Где машина?
–?Сюда, – показал я.
Мы обошли соседнее здание, пересекли улицу, свернули в переулок, потом во двор. Подойдя к машине, я достал ключ, нажал на кнопку разблокировки дверей – и в следующую секунду свет погас.
Когда я снова пришёл в себя, день уже перевалил за середину. Солнце ещё не начало клониться к закату, но уже перекочевало с юго-восточной части неба на юго-западную.
Я сел.
Вокруг меня была мусорная куча, весьма похожая на ту, в которой я нашёл Дылду и Заику, – впрочем, все кучи похожи. Она находилась между пустырём и двором, в котором я поставил машину, – теперь машины там не было. Я поднял руку и ощупал затылок. Что-то влажное, тёплое и липкое пропитало мои волосы. Я понюхал пальцы – это была кровь. Двумя руками я осторожно ощупал голову. Похоже, череп был цел, во всяком случае, я не обнаружил пробоины, через которую бы вытекали мои мозги. Возможно, Русалка по недосмотру решила, что уже укокошила меня, а возможно, её кто-то спугнул. Рационального объяснения того, почему я до сих пор жив, у меня не было.
Я огляделся и попробовал встать. Ноги на месте, руки тоже. Голова гудела, хотя соображал я на удивление сносно. Я медленно побрёл в сторону от посёлка, миновал пустырь и вошёл в небольшой лесок. Я глубоко дышал, пытаясь понять, насколько срочно мне нужно искать врача. Возле небольшой речушки – или очень широкого ручья – я остановился, опустился на колени, нагнулся к воде и осторожно промыл рану на голове. Кровь, похоже, уже остановилась, хотя под густой шапкой моих волос на ощупь исследовать рану было трудно. Прощупывание раны прервал неожиданно зазвонивший телефон.
Звонил Караим.
–?Добрый день, Клёст, – сказал он, – прошла ровно неделя с момента нашего разговора, и я звоню, чтоб поинтересоваться, как ваши успехи. Вы нашли вторую половину жетона?
–?Ну… я не держу её в руках, но я уже понял, где она.
–?И где же?
–?Вторая половина жетона находится у вас, – решительно произнес я. – Она никогда не покидала вашего дома.
